– Пошел на хрен!..
В следующий момент воздух вокруг рук Пятого пронзили тысячи хрустальных нитей, тишина взорвалась пронзительным резким звуком, а Клео отшвырнуло от Лина на добрых два метра. Рыжего со всего маху впечатало в противоположную стену, по которой он медленно сполз на пол – теперь уже точно в глубоком обмороке.
– Ну что, познакомились с Сэфес в неадеквате? – тихо спросил Пятый. – Понравилось?
– Рука в порядке? – спросил Рауль, подходя к Клео.
– Да, – ответил тот. – Ничего страшного.
– Слава Богу. – Пятый присел на пол рядом с блонди, с тревогой посмотрел на него. – Прости, что я так резко… другого выхода не было.
Клео зашипел сквозь зубы и неловко поднялся на ноги. Кисть правой руки у него быстро распухала. Рауль аккуратно взял Лина на руки, положил на постель и прикрыл одеялом.
– Если дело было действительно в этом, – проговорил Клео сквозь зубы, – то скоро ему должно стать лучше… Надеюсь.
Рауль усмехнулся:
– Да уж, среагировал он и правда неплохо.
– Главное, быстро, – подытожил Пятый. – Когда ты ему рубашку расстегнул, ему это еще понравилось. А вот когда он понял, зачем ты это делаешь – его снесло.
– Ладно, Пятый, – Рауль взял Клео за локоть, – ты как знаешь, а этого я увожу спать, а то завтра у нас вместо одного полудохлого будут целых трое…
– Почему трое? – недоуменно спросил Пятый. – По идее, мы должны обойтись только двумя…
– Ну, как же, я, Клео и Лин… Все, все, Клео, пошли.
Рауль потащил Клео в спальню.
– А меня посчитать забыли, – констатировал Пятый, усаживаясь на кресло рядом с кроватью. – Впрочем, ничего удивительно.
Лин, как ни странно, проснулся первым. С трудом сел, посмотрел в туманное окно, на размытые силуэты деревьев. Что вчера было?.. Господи, кажется, это всё-таки был не сон. А если не сон…
Он оглянулся. Рядом с кроватью, в кресле, глубоким сном спал Пятый. Правая рука его бессильно свисала с деревянного резного подлокотника, голова лежала на спинке, волосы скрыли правую половину лица. Так… одет, черт возьми. Значит, спал тут. Ой-ой…
Лин попробовал встать, но понял – сил на такие подвиги у него пока нет. Он снова лег и попытался восстановить цепь вчерашних событий. Выходило неважно. А то, что получалось в остатке…
Блонди спали в соседней комнате. Вскоре послышался шум: в гостиной тихо разговаривали.
– Я сам… Рауль, позволь… – еле слышно донесся голос Клео.
И тут же, рассерженно, второй голос:
– Даже не думай!
Спустя минуту в комнату заглянул Рауль.
– Утро доброе, – тихо сказал он. – Ну, как ты? Получше?
Лин пристально посмотрел на Рауля.
– Да, спасибо, – ответил он с сарказмом. – А к чему такая забота? Поиздеваться пришел?..
Рауль недоуменно нахмурился:
– Над чем? Ты о чем?
– Ты думаешь, я ничего не помню? – с отчаянием спросил Лин. – А если бы я его убил?.. Или он бы меня… – Лин не закончил фразу, словно его схватила за горло невидимая рука.
– Лин, ну что ты, – с жалостью проговорил Рауль, шагнул в комнату и сел на пол, рядом с Рыжим. – Нельзя же, в самом деле, так… болезненно.
– А как?.. – Лин отвернулся. – Нет, это невозможно…
– Какие ж вы чудные в этом плане, – Рауль вздохнул. – Ну, хоть чувствуешь-то себя лучше? Пятый говорил, все дело было в…
– А ты решил, что тут что-то было? Кроме вывихнутой руки у Клео? – невесело усмехнулся Лин. – Рауль… Бог с тобой… Не знаешь, Пятый давно спит?
– Если заснул одновременно с нами – то часов пять есть.
– Меньше, – не открывая глаз, произнес Пятый. – Лин, я тебе руки когда-нибудь поотшибаю. Для профилактики.
– За что?
– А просто так.
– Доброе утро… Так вот знаешь, Лин, что я тебе скажу, – начал Рауль, негромко, но очень эмоционально, – идиот ты, вот и все. И ты, Пятый, тоже. Откуда у вас эта безумная щепетильность? Мыться в штанах, чтобы, не дай Бог, никто не увидел их голые ноги! Это даже не маразм, это сумасшествие!
– В Сеть ходить – это уже не сумасшествие, это хуже, – серьезно ответил Пятый. – Какие там ноги, я тебя умоляю.
Лин всё-таки нашел силы с горем пополам сесть. После ночи он выглядел ужасно – под глазами синяки, волосы растрепанны, рубашка почему-то разорвана у ворота, на левом запястье – синяк, след пальцев… Пятый вспомнил, что недавно видел считку – блонди и пет – и поморщился. Похоже, у всех блонди есть излюбленная манера «знакомиться» – на всякий случай блокируя руки объекту этого «знакомства»…
– Я еще понимаю, если б вы были чужими людьми, – продолжал Рауль. – Но вы же любите друг друга, это невооруженным глазом видно! Хорошо, хорошо, любите как братья. Но какая, в конце концов, разница? Вы и так живете, как монахи. Неужели это настолько чудовищно – раз в пять лет помочь друг другу получить разрядку?
– Потому, что так делать нельзя, – просто ответил Пятый. – Просто – нельзя. Прими, как данность.
– А Клео из-за него всю ночь не спал, между прочим, – укоризненно сказал Рауль, причем совсем тихо – Клео оставался неподалеку, в гостиной, не дай Бог, услышит. – Он же только как лучше хотел, раз в кои-то веки. А ему за это – в морду, вместо спасибо.
– Очень плохо, – печально сказал Пятый. – Я попробую извиниться, но не знаю, поможет ли это. Почему-то думаю, что не очень.
– Он сам извиняться лезет, – шепотом сказал Рауль. – Перед тобой, Лин. Только я его к тебе не пускаю…
Лин снова лег, отвернулся, невидящим взглядом уставился в окно. Тот же туман, кажется, протянешь руку – и можно будет взять его в горсть. Извинения… К чему извинения?.. Перед кем? За что?.. Невидимый тугой обруч стягивал голову. Лину сейчас было невообразимо стыдно. Но что, Бог ты мой, что ему оставалось? Потянуться за этой ласковой рукой туда, куда вход строго воспрещен всем, составлявшим его жизнь уже многие годы? Поддаться?.. Да ни за что на свете! Объяснить? Что? Кому? «Зачем я его ударил? – с отчаянием думал Лин. – Можно было просто уйти, а я – ударил… Не помню, как, но, кажется, сильно… Что я им говорил?..»
Что можно было сказать сейчас? Поэтому Лин промолчал.
– Не надо пока, подожди полчаса, – ответил за друга Пятый. – И закажи у хозяек что-нибудь поесть. Времени не так много.
«Пятый, – сказал Рауль мысленно, – Клео – очень черствый человек. Лин, по-моему, первый, кто умудрился вызвать у него сочувствие и желание помочь просто так. И тут – такое… Нехорошо, если Лин на него затаит злость. Понимаешь?»
– Всё нормально, – ответил Пятый вслух. – Не волнуйся. Лин не умеет злиться долго. В отличие от меня.
…и не были они никакими Сэфес, и даже не думали, что когда-нибудь ими станут. А были просто двумя мальчишками, попавшими в большую беду, растянувшуюся на девятнадцать лет, но и про девятнадцать лет они тогда ничего не знали.
И вокруг, и с ними самими, всё происходило одновременно сложнее и проще, иногда проще настолько, что умереть можно было от этой простоты. И никакой Клео Найрэ никогда этого не поймет, никогда…
Пятый зажмурился, потряс головой. Нет, бесполезно. От этого никуда не денешься, уже, вероятно, до самой смерти. Перед глазами помимо воли вставали во всей ясности события больше чем двухсотлетней давности, и события эти оставались болезненно-яркими, словно произошли вчера…
…к исходу четвертого часа он понял, что дверь не сломать. Левая рука болела, словно в нее воткнули раскаленный металлический штырь, но эта боль была ничем, пустотой, вакуумом – в сравнении с тем, что творилось в душе.
А их набралось уже больше десятка – надсмотрщики, сменные и сменяемые, не упустили случая принять участие в новой забаве. Нет, не все, конечно. Но больше половины. Остальные, судя по голосам, предпочитали смотреть и давать советы. Голоса эти, довольные, балагурящие, отпускающие сальные пошлые шутки, доводили Пятого до исступления, он изо всех сил молотил разбитыми в кровь руками по двери, но заперли его в тиме, дверь, сваренную из стальных листов выбить оказалось нереально.