А внутри катера Сэфес простора было мало. Друг от друга никуда не денешься. Катер, конечно, не такой уж и маленький, но всё равно – замкнутое пространство.
– Полет к узлу займет много времени? – спросил Рауль, чтобы рассеять висевшее в катере неловкое молчание.
– Не полет, – поправил Пятый. – Вспомни, ты же видел Сеть. Лететь – это слишком долго, Рауль.
– Неважно. Так все-таки, сколько уйдет времени?
Клео сидел поодаль, на выросшем у стены подобии стула (то ли запрос был сформулирован некорректно, то ли желаемый образ в сознании Клео был искаженным, но сиденье получилось совершенно негуманоидным – какой-то дикий выступ-извив), и смотрел перед собою, в проем, где горели звезды. Желания участвовать в разговоре он как будто не проявлял.
– Чуть больше локальных суток. Заодно, кстати, посмотрим связку… что-то мне там не нравилось при последнем входе в этот сиур…
Пятый подсел к Раулю, вывел схему и стал объяснять метод проходов. Схема поворачивалась то одной стороной, то другой, раздвигалась, складывалась…
Лин сидел в носовой части катера, на полу. Бездумно смотрел в противоположную стену. И тоже молчал. На нем снова была форма, темно-синяя матовая рубашка с воротником-стойкой, закрывающим горло, штаны, и ботинки по типу армейских – высокие, на шнуровке. Брюки были заправлены в ботинки.
Никаких знаков различия на форме Сэфес Рауль никогда не видел, но каким-то шестым чувством понимал – похоже, этот простой облик для тех, кто в курсе, является символом практически абсолютной власти. Что бы сами Сэфес про себя не говорили, они – власть. И власть немалая.
И теперь Лин, судя по всему, этим символом пытался как-то он них отгородиться. Причем, что характерно, от всех. Однако удавалось это ему плохо – на лице порой проступало подавленное, совершенно забитое выражение, однако он находил силы взять себя в руки. И тогда лицо снова превращалось в маску, напрочь лишенную эмоций. Не психощит Аарн, конечно, но близко к тому.
«Пятый, достаточно, – Рауль мысленно остановил вращение схемы проходов. – Я более-менее понял. Только плохо, что придется провести здесь целые сутки. Не нравится мне это, – он показал глазами на Клео. – Я его таким уже черт знает сколько лет не видел. И главное, замкнулся даже от меня, представляешь? Никого не допускает. Странно на него Лин повлиял».
«В противоположный угол посмотри, – тоже мысленно ответил Пятый. – И это Лин, который прикалывался, когда его на ремни резали. В буквальном смысле резали, не в переносном. Не представляю, что будет, если мы это как-то не решим».
«А как ЭТО можно решать? Им обоим психотерапевт нужен…»
Рауль свернул схему сиура, сделал пальцами неопределенный жест – и от его пальцев вдруг разлетелись разноцветные звезды. Собрались в спираль, закрутились, сложились в светящуюся бабочку, которая порхнула на волосы Клео (тот ничего не заметил, ибо сидел спиной), села и принялась тихонько помахивать крылышками.
Пятый усмехнулся уголками губ. С его указательного пальца сорвалась изумрудная стрелка, в полете обернувшаяся второй бабочкой, тоже севшей на волосы мрачного блонди. «Немного по-другому, но результат похож, – заметил Пятый. – Психотерапевта тут взять неоткуда, а если мы не решим уже имеющуюся проблему – скоро их будет значительно больше. Рауль, прости, у меня раньше не было ни желания, ни возможности объяснить, в чем заключается причина… этого всего».
«Я догадываюсь, в чем, – ответил Рауль. – Ты на Лина бабочку напусти. Или нет, лучше знаешь что…»
Вокруг рыжей головы Лина, довольно высоко – чтобы он не заметил, – сгустился нимб. Золотистый, слегка светящийся.
«А? – с ноткой хвастовства спросил Рауль. – Красиво? По-моему, ему идет».
Нимб растаял.
«Не стоит, пожалуй. Хотя ты прав, что-то в этом есть, – с сомнением ответил Пятый. – Я боюсь трогать Рыжего. Не дай Бог, опять сорвется. А так… может, и отпустит его. Потихонечку».
– Выпить не хочешь? – предложил он Раулю. – Делать всё равно нечего.
– Давай, – со вздохом сказал Рауль. – Клео, ну что ты там засел? Стенку взглядом хочешь протаранить? Иди к нам, пить будем.
Клео повернул голову, зыркнул на него из-под светло-золотистых волос, и обернулся вместе со своим негуманоидным креслом.
– Опять стаут? – недовольно спросил он.
– И не только, – подтвердил Пятый. – Рыжий, ты с нами?
– Нет, – на пределе слышимости сказал Лин. – Я не хочу.
– Ну и ладно, – легко ответил Пятый. – Нам больше достанется.
– Пятый, катер может синтезировать вино? – спросил Клео.
– Может, запросто. Главное – знать, что хочется видеть на выходе…
– Тогда, с вашего позволения, я не отказался бы от бокала красного вина. Десертного, крепкого. Пусть катер считает из моей памяти. Мне не помешает сбросить напряжение…
– …самому, – закончил Рауль. – Заразился от Рыжего. Надо же, раз в кои-то веки Клео пьет алкоголь. На, держи… И отчего ты раньше не позаботился освоить эти системы? Ведь у нас самих есть такой же катер.
Он вынул из воздуха высокий стакан со стаутом. Спустя пару секунд Клео несколько неуверенно взял из ниоткуда бокал красного вина. Бокал оказался резным, с красными цветами на высокой ножке.
– Нравится? – спросил Рауль. – Это я от себя добавил. Я же знаю, какое ты вино любишь. И как именно пить ты любишь, тоже знаю. Ну что, давай, Пятый, говори тост.
– Не уж, спасибо. Мы как-нибудь так… обойдемся. – Пятый поднял с пола бутылку.
– Опять водка? – поинтересовался Лин из своего угла. – Сколько можно? Все люди, как люди, а этот…
Он поднялся и подошел к остальным. Снова сел на пол, теперь уже рядом с креслом Рауля.
– Урод, – с упреком сказал он Пятому. – Хоть закуску бы предложил. Хозяин, блин… гостеприимный…
– Вот и предложи, – Пятый отхлебнул из своей бутылки, поморщился. – Займись делом, хватит сидеть. Надоел уже всем.
Лин вздохнул, встал.
– Хорошо. Только не мешайте, ладно? В отличие от некоторых я хоть готовить умею.
– Очень любопытно, – сказал Клео. Он так и сидел поодаль, и звездное окно за его спиной расширилось, окантовывая фигуру – это постарался Рауль – для эстетики и шутки ради. – С трудом представляю Сэфес в качестве фурнитура.
– Запросто, – парировал Пятый, глядя, как в передней части катера образовывается закрытая зона. – У нас и не такое можно увидеть. А ведь он нам с Раулем соврал, правда, Клео?
– О чем ты? – нарочито равнодушно спросил Клео. Бокал в его руке был уже пуст.
– О том самом. – Пятый криво усмехнулся, но в глазах его не было и тени улыбки. Вообще ничего. Мертвая черная пустота. – Ты понял, о чем. Ладно… Я хотел бы извиниться – еще раз. И за себя, и за него. Если сумеешь простить – прости. Пожалуйста.
Клео медленно кивнул. Бокал в его руке снова наполнился.
– Мне неловко спрашивать о подробностях… – заговорил он. Вздохнул и глотнул вина. – Но я хотел бы понять – в чем корни такой болезненной реакции? Лин когда-то подвергался насилию?
Рауль возвел очи к потолку и демонстративно покачал головой.
– Это еще мягко сказано, – вежливо ответил Пятый. – Ответ положительный. Подвергался.
Взгляд Сэфес стал отсутствующим, но Рауль почувствовал, что Клео случайно попал в очень болезненную точку, не ведая, что сделал, не стремясь к этому. Пятый встал, подошел к звездному окну, и вдруг со всей силы треснул кулаком по стене. Спустя пару секунд он повернулся к блонди, и лицо его снова пробрело прежнее выражение – отстраненное, бесстрастное.
– Простите, – мягко сказал он. – Про некоторые вещи иногда лучше не помнить.