– У нас в Гвинедде, – начал Файтви ненавязчиво, стряхивая, по совету Овидия, с юбки Гвен невидимую пылинку, – бывает всякое. Но чтобы я даже не знал имени девушки, которую приглашаю в кабачок, такое со мной впервые.
– А наглости тебе не занимать, – восхищённо сказала Гвен.
И оставшиеся четыре минуты Файтви нёс такое, что Овидий просто спрятался бы куда-нибудь от смущения и оттуда подавал бы ему знаки заканчивать.
Следующие три дня Файтви то и дело появлялся в аптеке, жалуясь на разные недомогания: его донимала то головная боль, то зубная, то кашель, то колики. За углом он исправно сливал в водосток все купленные снадобья и, весело насвистывая, разворачивал записочку, которую, под видом правил приёма лекарства, черкнула ему Гвен. На четвёртый день, когда они с Гвен обмывали поступление Файтви в школу Мерлина в кабачке «Красный дракон», Файтви был уже совершенно здоров.
– Всё-таки моё призвание – медицина, – говорил он между третьим и четвёртым танцем, радостно поглядывая на Гвен. – Никакой магии. Сушёные жабы, толчёные гадюки, беганье ночью в раздетом виде по полям – это всё не моё.
– Но друиды знают будущее наперёд! – возражала Гвен. – Говорят такими словами, каких простой человек и нарочно не придумает. Выбирают королей, проклинают кого им вздумается, напускают чёрный туман…
– Да ладно, людей не обморочишь, – сказал Файтви. – Тумана напускать они сколько угодно могут, а вот жениться-то друидам нельзя, и всякий это знает, – усмехнулся он, позванивая кружкой о баклажку и трогая Гвен за коленку.
Так Файтви-ап-Родри отказался от пути друида.
Ловушка для снов
Денёк начинался так славно, что Рори как истинный ирландец сразу же уверенно предсказал, что произойдёт куча неприятностей. Однако даже он не предполагал такого ужасного несчастья, какое случилось.
Пока они безмятежно закусывали чем попало у вчерашнего костерка, всё было хорошо. Пока Файтви и Рори завязывали свои башмаки, а Нэнквисс вытряхивал песок из мокасин перед долгой дорогой, всё было неплохо. Рори, деликатная душа, старался даже не упоминать Фланна Мак Фиаха, чтобы не напомнить Файтви о Гвен. Долго он крепился и наконец брякнул:
– А что, этот Фланн Мак Фиах имел успех у девушек?
Нэнквисс немедля стукнул его между лопаток тупым концом копья совсем несильно, так что если Рори чуть не упал в костёр, это его дело, и оба посмотрели на Файтви. Но оказалось, что Файтви нимало не обиделся и даже вовсе ничего не слышал, потому что в это самое время весело насвистывавший Файтви вдруг совершенно побелел, схватился за ту сторону груди, где сердце, и упал, как подкошенный. Дышать он дышал, но так, что лучше об этом не упоминать. Нэнквисс с Рори подскочили к нему.
– Что это может быть?
– Я вроде знаю, – сказал Нэнквисс, осмотрев Файтви. – Помнишь, он говорил, что его можно убить во сне? Раз можно убить, значит, можно и тяжело ранить. Вот это оно и есть. Здесь-то он по виду совершенно здоров, а там, во сне, у него, надо думать, страшная рана вот здесь, пониже сердца. Лёгкое, кажется, пробито.
– Проклятье, – сказал Рори. – То есть наш Файтви того и гляди помрёт при том, что он здоров?
– Спокойно, Файтви, – сказал Нэнквисс, глянув в открывшиеся глаза Файтви. – Пусть меня зовут помесью гремучей змеи и дикобраза, если я не вылечу тебя.
– Нет смысла лечить меня здесь, – простонал Файтви. – Умираю-то я не здесь, а во сне. Это у меня в мозгу.