— Вот и я о том же. Вдруг заметил за собой очень странную особенность. Раньше, когда любовался природой или чем-то потрясающе величественно прекрасным особенно долго и увлеченно, у меня тоже начинала кружиться голова. Потом понял, что именно это идолопоклонство — преклонение перед красотой, изобилием и богатством — забирает все мои силы и негативно отражается на здоровье. Теперь, когда вижу что-то прекрасное, я думаю о любви к Богу, который создал все эти удивительные творения природы, и чувствую себя великолепно.
Дядюшка пытливо оглядывал племянницу, надеясь, что та сама захочет продолжить разговор на духовные темы, иначе это будет покушение на ее свободу. Но Мила промолчала. Значит, еще не готова.
— А потому давай-ка мы с тобой на время прервем нашу сказочно-розовую экскурсию и немного отвлечемся. Объедем поля, посмотрим, как там и что растет.
И они отправились проверять владения. Заглянули и в конюшню, где Мила приласкала своего любимца Принца, серого в яблоках скакуна. Его роскошная серебристая грива уложена налево, так как конюх Николай уже заботливо подготовил его к верховой езде. Принц, застоявшийся в деннике, нетерпеливо бьет копытом, давая понять, как же ему хочется на волю.
— Прости, дорогой, не сейчас, — уговаривает его Мила, гладя по голове и угощая сахаром. — Очень скоро мы с тобой непременно встретимся, хорошо?
После ухода Милы Принц долго смотрит ей вслед, затем склоняет голову на плечо конюха Николая, а в глазах такая тоска, что тот не выдерживает:
— И за что ты ее так любишь? Эту гадину удавить мало…
Вернулись обратно только к обеду, усталые и довольные: все росло, размножалось, приумножалось, цвело и процветало, а потому приносило не только моральное, но и физическое удовлетворение. Ну и прибыль, конечно.
После бассейна Мила спустилась в столовую к накрытому столу: любимый дядюшкин борщ, для Милы — суп из черники, а также шампиньоны жареные, форель, сваренная в вине, говяжья грудинка под соусом и компот из свежих фруктов.
— Это что на тебе надето, скажи на милость? — спросил дядюшка, удивленно разглядывая Милу.
— А что такое? — Мила уселась за стол. — Ты что-то имеешь против удобных широких шорт и майки-алкоголички? Это сейчас очень модный стиль — «а-ля унисекс».
— Понятно. Алкоголичка, значит, — недовольно прищурился дядюшка. — Так вот, ты сейчас же пойдешь и снимешь одежду алкоголика и наденешь на себя что-нибудь приличное. Иначе я тебя за стол в таком вульгарном виде не пущу.
— Хорошо-хорошо, — не стала спорить Мила. — Я переоденусь, если уж тебя это так коробит.
Она поднялась к себе и надела первое, что подвернулось под руку, — свободный легкий сарафан на узких бретельках цвета морской волны.
«Какой он стал капризный, однако», — думала Мила, больше удивленная, чем обиженная, дядиным возмущением.
Она сбежала вниз, дядюшка окинул критическим взглядом новый наряд и удовлетворенно хмыкнул:
— Ну вот, совсем другое дело. Что может быть сексуальнее простого русского сарафана?
— Тебе так важно, чтобы я выглядела сексуально?
— Мне важно, чтобы ты не выглядела как алкоголик.
— Да, кстати. Этот «русский сарафан», как ты его называешь, — наряд из последней коллекции известного французского дизайнера. Это так, между прочим, — сказала Мила, уплетая за обе щеки суп из черники.
— А у него что, ума не хватило, чтобы придумать что-то свое, раз он позаимствовал идею старинного русского сарафана? — отвлекся от борща дядюшка. — Вопрос риторический. Тоже — так, между прочим. Хотя пусть лучше так, чем «унисекс», когда женщины в такой одежде не только становятся мужиковатыми, но и напоминают алкоголиков. А мужчины, наверное, наоборот, — ведут себя в этой одежде по-бабьи и выглядят как женщины-алкоголички.
— Дядюшка, ты в этой своей деревне совсем одичал. Искусство и мода усердно поддерживают и развивают тенденцию одежды «унисекс».
— Ах даже вот как! Не только поддерживают, но и развивают! А они, законодатели этой стирающей все половые признаки моды, хоть понимают, что чем меньше разница между мужчиной и женщиной, тем меньше здорового влечения друг к другу? И как тогда детям на свет прикажешь появляться? Ведь это же полное и самое циничное вырождение. Да разве способны мужеподобная женщина и женоподобный мужчина на рождение детей?
— Значит, по-твоему, одежда должна быть сексуальной? Если скажешь «да», ты самый продвинутый представитель старшего поколения.
— Да! — уверенно произнес дядюшка.
— Я всегда знала, что ты у меня не такой, как все эти вечно брюзжащие на молодежь старички.