— Ну что ты ломаешься, тебе понравится. Мы с Саньком тебя не обидим. Кайфанем все вместе.?
Подхожу к компании вплотную, вижу перепуганные Янкины глаза. Даже тонна косметика не мешает увидеть эти эмоции на лице. Да уж. С такой раскраской она выглядит моей ровесницей. Вот дура! Говорю громко, обращаясь к пацану:?
— Я тебе советую убрать руки от девчонки, пока они у тебя есть!?
Он оборачивается, рассматривает меня поплывшим взглядом, потом говорит:?
— О, мамаша. Ты меня преследуешь? Я ж тебя уже послал на х*й. Ты вроде пошла.?
— Я и пошла. Но вернулась, чтобы тебя от тюряги спасти. Если ты узнаешь, сколько лет сопле, которую ты лапаешь, сам охереешь.?
— Она сказала, ей восемнадцать.?
— А ты поверил. Ей двенадцать. Как тебе??
— Мне почти тринадцать, — пищит Яна.?
Глаза у пацана округляются.?
— Что, опало настроение? А если ты узнаешь, кто ее папа, охереешь еще больше. И прямо сейчас сюда несется он сам, и вся его служба безопасности. Поэтому у тебя есть пара минут, чтобы испариться.?
— А ты вообще кто такая??
— Я ее фея крестная. Двенадцать уже пробило, поэтому наряд ее сейчас превратится в лохмотья, принц и так оказался мудаком, а теперь уноси ноги, чтобы ее хрустальная туфелька не оказалась у тебя в заднице.?
— Да ты что? А может, мы вас на пару оприходуем? Ты, я смотрю, телка горячая.
— Вот именно, что горячая. Такой недоросток меня едва ли удовлетворит. Так что расслабься, мальчик!?
Отодвигаю его в сторону, беру за руку дрожащую Яну, она, слава богу, не сопротивляется.?
— Счастливо оставаться! — разворачиваюсь, чтобы уйти, нервы натянуты. Уверена, эти козлы так просто не сдадутся. Они явно под чем-то, поэтому здравым смыслом здесь и не пахнет. Руку держу в сумке, сжимая наготове шокер. Костя, спасибо за такой чудесный подарок!?
И точно, не успеваю сделать и двух шагов, как чувствую на плече тяжелую руку. Не долго думая, разворачиваюсь, выбрасываю руку с шокером, нажимая на кнопку. Раздается характерный трещащий звук, и пацан падает к моим ногам. Пока второй приходит в себя, хватаю Янку за руку и кричу:?
— Бежим!?
Мы пускаемся наутек, по темному коридору, заворачиваем за угол, я толкаю дверь с надписью служебный выход, она, как ни странно, оказывается открытой. За ней еще один темный коридор. Пересекаем его, в конце железная дверь, она закрыта, но в скважине торчит ключ. Поворачиваю его, и дверь поддается. Мы выскакиваем на улицу на служебную лестницу. Что-то мне это напоминает. Опять я на морозе в одном тонюсеньком платье и с голыми ногами, а ведь я не так давно переболела тяжелым бронхитом. В очередной раз думаю, если бы это видел Костя, грохнул бы нас обеих. Спускаемся по железным ступенькам, быстро бежим к машине. Вещи из гардероба забирать некогда. Хрен с ними, потом разберемся. Щелкаю брелоком, моя красная красавица мигает фарами, заталкиваю Янку на переднее сиденье, сажусь за руль и стартую с парковки.?
Глава 36
Наташа
Девчонка сидит надутая, но не спорит, не орет. Правильно. Я сейчас за себя не ручаюсь. Примерно на половине пути к дому понимаю, что вид у Янки слишком кислый. До меня доходит, что ей банально плохо.
— Тебя тошнит?
Она кивает. Я резко торможу на обочине, она только успевает открыть дверь, и ее тошнит прямо на асфальт. Боже! За что мне это? Достаю из бардачка минералку и влажные салфетки, подаю это все девчонке. Она закрывает дверь, откидывается на сиденье, вытирает губы, жадно припадает к бутылке, на меня не смотрит, наклоняет голову, прикрываясь волосами. Ее плечи начинают мелко подрагивать. Понимаю, что она начинает реветь. Еще лучше. Сейчас зальет соплями мне всю машину.
Тяжело вздыхаю, спрашиваю:
— Испугалась?
Она кивает, потом слабо выдавливает:
— А папа правда сейчас приедет?
— Нет. Я до него не дозвонилась, и он все равно далеко, и знаешь что я тебе скажу, слава богу, что он всего этого не видел. Его бы точно удар хватил!
— Не хватил бы! — зло говорит девчонка. — Ему на меня плевать! И ему, и маме! Все только своей жизнью заняты, на меня им по хрен!
— Ты совсем дура? Он тебя любит!
— Ага. Это тебя он вроде как любит, а я ему теперь только мешаю.
— Ну, точно дура, — тяжело вздыхаю, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить этой тупице. — Яна, пойми, он любит нас обеих, только разной любовью, понимаешь? — она молчит.