Несусь на всех парах, замечая, как вырастает сплошная серо-зелёная мгла леса на другой стороне аэродрома, вжимаю педаль тормоза, жму, а скорость падает медленно, медленно, чёрт возьми. Чёрт, неужели придётся вновь взлетать?
Уф. Едва не выкатившись за границы полосы, прямо в зелёные кусты орешника, я наконец остановил флаер.
- Ты как, Прохор?
Он медленно повернул голову. Взгляд невидящий, мутный, покачал головой и я понял, что его тошнит. Отвернулся и стал блевать.
Я отстегнул ремни, легко стукнул ладонями по подлокотникам кресла. Набрал побольше воздуха в лёгкие, выдохнул. Надо выбираться.
- Прохор, ты пока посиди тут.
Невнятное мычанье в ответ. И вновь звуки извергаемой рвоты. Здорово прихватило парня. Погасли экраны, сработала пневматика, откинулся фонарь и в кабину хлынул свежий какой-то даже сладкий воздух, пронизанный острым и пряным ароматами цветущего разнотравья, озёрной воды. Вдохнул полной грудью и даже голова закружилась, как будто дурман окутал. Лестницу опускать не стал - высота небольшая. Выбрался на крыло и соскочил вниз.
Ветер гонит обрывки мусора по серым плитам, треплет пожухлые пучки травы, выросшей сквозь швы, играет с листьями осин и берёз. И поёт где-то в высоких кронах сосен, что рвутся вверх, в багровый закат. Откуда-то издалека слышно, как иволга то выводит нежное фью-фью, то резко вскрикивает.
И никого. Неужели никто не видел и не слышал, как я садился? Или здесь уже засада из спецназовцев?
Из кустов ко мне шагнуло трое. Мои парни, но выглядят настороженно. Будто не узнали, приглядываются, как к шпиону.
- Гр-риня, принимай аппарат, - ухмыльнулся я, чтобы разрядить обстановку. - Вот, махнул не глядя.
Демонстративный лязг передёргиваемых затворов. Григорий шагнул ко мне, смерив таким взглядом-сканером, что стало не по себе, и в животе, от солнечного сплетения до пят запульсировал страх.
- Ты кто такой?
Первой моей мыслью стала, что я попал куда-то в альтернативную реальность. Земля полнилась слухами, как люди проваливались в иной мир, а к нам из других эпох являлись странные гости, то римские легионеры, то дикари племени пумба-юмба, то солдаты Последней мировой войны. Но тут я видел перед собой лицо моего напарника, с которым прошёл огонь, воду и медные трубы.
- Кто-кто? Дед Пихто, - выдал я, начиная терять терпение. - Полковник Олег Громов. Собственной персоной. Что? Сильно изменился? Уже не узнать меня, Гриня?
- Громов казнён, - сухо бросил, как отрезал.
- Нет, Гриня, не успели меня казнить. Я освободился и сбежал.
- Ах, вот как. Сбежал, значит, - с сарказмом протянул Григорий, почему-то мой ответ ему не понравился. - Ну, это мы сейчас проверим.
Бах! Сознание разлетелось на мириады ослепительных сверхновых, отбросив меня на плиты. Резкая боль в спине, затылке. Из-под ног словно выдернули табурет и я провалился в мерзкую, липкую, как страх тьму. И заскользили, едва касаясь меня, бесконечно длинные и отвратительные существа.
Крик вырвался из груди и будто кто-то сдёрнул с глаз чёрное покрывало. Я присел и взглядом решил прожечь дыру в Гришке с пистолетом в руках, из дула которого ещё вился синеватый дымок. И пахло резко порохом.
- Гриня, ты ох...л? Больно же, мать твою!
Я вскочил на ноги, отряхнулся. Провёл рукой по лбу - да, дырка уже затянулась, не оставив и следа. Если не считать той дикой боли, от которой ещё гулко звенело в ушах, отдаваясь в затылке.
Григорий прикрыл глаза, обмяк и пошатнулся. Шагнул ко мне и обнял, шмыгая носом и всхлипывая. Я похлопал его по спине, отстранил и постарался, как можно ободряюще улыбнуться.
- Прости, полковник, прости, - всхлипнул. - Мы тут решили, что ты... всё... - забормотал что-то бессвязное, вытер нос рукавом, отвёл глаза, а по щеке сбежала слеза.
- Мы действительно видели казнь, - подал голос второй сопровождающий, Сергей Кандыба, почесал небритую впалую щёку, которую пропахал белый рубец - шрам от удара ножом, и сплюнул. - Громова казнили, руки-ноги ему отрезали. А потом голову. Это все в нейросети показывали.
- Ноги-руки отрезали? Зашибись. Запись есть?
Григорий вызвал интерфейс и перебросил мне на сетчатку глаз. Ё-мое, желудок чуть не вывернуло наизнанку, когда я увидел искажённую немыслимой болью собственную физиономию под зловещим лезвием. Ну и суки, чего удумали?! Перемотал быстро всю запись, гнев и злость хлынули в душу, аж затрясло, руки зачесались найти тех уродов, которые придумали эту фигню и хорошенько начистить им морды.