Но если бы я немного бы подумал о последствиях, все могли остаться живы. Артур и Эва. Мизэки и Ян Беккер. И не было бы Утилизаторов и безжалостных казней на гильотине. Коммун и Покровителей, не проникли бы в наш мир, посланные людьми из альтернативного мира, кровожадные твари.
Как жутко осознавать, что именно мое взбалмошное решение стало триггером, спусковым крючком, который запустил эту адскую игру на выживание. И жертвами стали те, кого я любил, кто был мне дорог.
Если бы всего этого можно было бы избежать! Я бы потерял свое бессмертие и бионический протез, но зато мы мирно и без усилий закончили бы проект Никитина, спасли Землю.
Резко не хватило воздуха, в сердце будто вонзили острую спицу, боль отдалась в левую руку. И отшвырнув стул, я выскочил из-за стола и бросился наружу, на ходу раздирая удушающий ворот рубашки. Посыпались на пол с тихим стуком сорванные пуговицы.
Солнце, скрывшись за белыми стенами базы, выплеснуло напоследок на рваную седину облаков сизо-багровые потёки. И казалось, там, за этой стеной жарко и страшно пылает Утилизатор, разнесенный ракетами на клочки.
- Господин полковник, простите... - извиняющий голос оторвал меня от мыслей.
- Что, Мизэки?
- Вы ушли, так ничего не поели. Вам не понравилось? - голос девушки едва заметно задрожал, она мяла в руках кружевной передничек и выглядела такой подавленной, растерянной.
Нет, только не поддаваться на эту фальшивую игру, спектакль, разыгранный лишь для того, чтобы заманить меня в ловушку. Затянуть петлю на шее. Вряд ли Мизэки думала об этом, когда взламывала систему нашей базы, супер сложную, суперсекретную. Ей лишь хотелось вернуться домой.
- Понравилось, Мизэки. Просто мне сейчас совсем не хочется есть.
Подошел к ней и, взяв за руку, мягко поднес к своим губам. Изумилась, будто я сделал что-то неприличное. Вспыхнули глаза как-то странно, то ли со страха, то ли со стыда.
Развернувшись, я быстро зашагал к казармам, словно пытался скрыться от преследования. Но ведь девушка и не пыталась бежать за мной.
В глазах потемнело, качнулась и ушла из-под ног земля.
«Системная ошибка», «Недопустимый диапазон значения переменной», - замелькали перед глазами надписи, значения которых я не понимал. И небо опрокинулось, будто из-под ног выдернули табурет, и я ухнул куда-то в бездонную пропасть.
И тут же руки нащупали рифленый пластик штурвала. Я сидел в кресле космолёта, мчавшегося по спиральным, ослепительно сверкающим рельсам червоточины. Запрокинув лохматую башку, рядом в кресле храпел Кузьма.
«Параметры даты введены неверно», - мигала перед глазами кроваво-красная надпись.
«Ошибка ввода даты».
И я понял, что произошло. Перепутал формат, день и месяц. Значит, я могу перемещаться по времени? Но может быть я вообще никуда не попадал физически и это лишь моё сознание металось по нейросети, пытаясь найти выход?
А что, если попробовать вот так. Может система дать мне ещё один шанс?
И вновь раскрывается голубая бездна неба. И флаер, не космолёт. А рядом блюет Прохор. Скрипят шасси о бетон. В нетерпении откидываю фонарь. И всё повторяется вновь.
Григорий с двумя парнями делает шаг ко мне. В сощуренных глазах недоверие, даже озлобление. Бах. Пистолетный выстрел прямо в лоб разносит разум на слепящие куски. Адская боль звенит в ушах.
Возвращаюсь к жизни.
- Гриня, готовь два космолёта.
Высвобождаюсь из объятий плачущего от радости парня и бегу. Мчусь со всех ног так, что подкашиваются и слабеют ноги. Несусь туда, где ртутью блестит остроконечная крыша большого деревянного дома. И взбитым белым кремом на торте цветут тюльпаны на круглой клумбе. Должен успеть.
Врываюсь и застываю на пороге. Прислонившись к косяку, смотрю и не могу насмотреться. И зрение мутнеет от навернувшихся слез. Слез счастья.
- Олег? Ты жив?
Наши глаза встречаются. Из ослабевших рук девушки выскальзывает рамочка. Глухой звон разбившегося стекла. Почему-то кружится голова. И сердце колотится где-то в горле, резкой болью разрывает виски.
Делаю пару шагов и опускаюсь рядом с кроватью. Короткие бриджи обнажают смуглую стройность ног с тонкими лодыжками и словно вырезанными в мраморе ложбинками на упругих икрах. И я обнимаю их, прижимаясь к шершавой ткани, ощущая проступающий жар тела.
И со страхом жду, что вот-вот нейросеть выбросит меня опять из этого места, заставит пройти все девять кругов ада вновь.