Сукин ты сын, Моргунов! Значит, ты сам и спонсировал эту секту! Как же я сам не догадался об этом?! Балбесина! Поэтому он так долго не давал согласия разнести лагерь к чертям собачьим! Но как это возможно? Одной рукой выделять деньги на проект Артура. Другой создать организацию, которая всячески вредила нашей работе!
Стоп. Стоп. Но это лишь мои видения. Я ущипнул с силой себя за руку. Ногти больно впились в кожу, оставив кровавую царапину. Значит, я не сплю, не в коме. Но как я могу видеть всё это?
— Вы бы не стали ликвидировать меня, — Макбрайд нагло осклабился. — Знаете, что иначе всем бы стало известно, что вы вкладывали деньги в нашу организацию.
— Ну и что из того? Кто бы поверил в это? — Моргунов откинулся на спинку кресла, презрительно вздёрнув подбородок.
Вытащил из хьюмидора сигару, аккуратным движением отрубил кончик специальной гильотиной, эффектно раскурил длинной спичкой. И в мои ноздри влился потрясающий аромат дорогого свёрнутого вручную листового табака. Все мои органы чувств — слух, зрение, обоняние, осязание работали!
— Сукин сын, говнюк хренов, — громко и как можно отчётливой произнёс я.
Но ни Моргунов, ни Макбрайд даже не дрогнули. Продолжали лениво перебрасываться словами, явно пребывая в полной гармонии друг с другом.
— Да, деньги — это хорошо. Но вы обещали мне ещё кое-что, — сказал Макбрайд с хитрецой.
— Каюту на звездолёте вы получите, — Моргунов сунул сигару в уголок рта, и выпустил дым, повисший лохматым синеватым облачком. — Единственное условие — вы должны переехать в научно-исследовательский комплекс. И главное. Не попасться на глаза Никитину. По крайней мере пока вы полностью не измените внешность.
— Он не узнает меня, — Макбрайд хохотнул. — Омоложение Золина творит чудеса. Я уже сейчас ощущаю себя лет на десять моложе. Ну а потом…
Сжав челюсти до хруста, решительно шагнул к креслу. Запылала жаром моя левая рука, создав длинный, отливающий синевой меч. Размахнулся и со всей силы обрушил на голову ублюдка.
Но что это? Катана просвистела сквозь Макбрайда, а я, не ощутив опоры, рухнул вниз. И лишь податливая пружинящая масса кровати-капсулы смягчила падение. Хорошо, Эвы не было рядом. Не видела моего позора.
Пытаясь унять раздражение, вышел в коридор.
Обняв себя за плечи, Эва стояла возле голографического экрана, где выводилась картинка уже не существующей на Земле реальности — снежные просторы Арктики. Равнодушный солнечный свет разбивался о причудливо изрезанные горы, похожие на подтаявшие средневековые замки изо льда, ложился глубокими синими тенями. Большой белый медведь караулил у проруби тюленя. Рассекая низко нависшую над стальной водой ткань неба, громко и надрывно кричали чайки.
— Эва, тебе плохо?
Она подняла на меня серо-зелёные глаза — в расширенных зрачках бился страх. Не выдержал, обнял её, прижал к себе. Но она высвободилась и отвела взгляд.
— Не надо, — сказала тихо и с какой-то обречённой безнадёжностью. — Почему тебя так долго не было?
— Не знаю, Эва, как это объяснить, — я прошёлся мимо экрана, и казалось снег захрустит у меня под ногами, а ледяной ветер просквозит насквозь. — У меня видения какие-то. Странные.
— Это не видения.
Я повернулся на каблуках и уставился на неё:
— Ты их тоже видела?
— Да, видела. Но это… Как тебя объяснить. Это нечто похожее на передачу информации из ионосферы Земли. Понимаешь?
— Мы ещё довольно далеко от Земли. Сейчас в поясе Койпера.
— А что ты видел?
— Чушь какая-то. Пригрезилось, будто я в кабинете Моргунова. А там сидит этот говнюк Макбрайд и они мило так беседуют. Представляешь, как будто Моргунов и основал эту секту.
— Это не новость, — ошарашила она меня. — Об этом уже все давно знают.
— Ни хрена себе. Откуда?
— Макбрайд сам об этом всё рассказал. Выложил головидео в глобалнет, где хохотал над всеми.
— Это может быть подстава и вообще… Ладно, пойдём, покажу наш вычислительный центр.
— Зачем? Это обязательно?
Ответ Эвы меня удивил. Она вдруг потеряла интерес к исследованию корабля. Почему? И её тоже мучили галлюцинации? Если видения, которые передавались мне, были прошлым, то когда это Эва пыталась соблазнить меня? А что же могла видеть Эва? Её нервозность передалась и мне. В голове образовалась странная пустота и лёгкость, словно я сам стал меньше весить. Но на звездолёте искусственная сила тяжести работала идеально. И будто кислорода в воздухе стало меньше. Мои наноботы должны были справляться с любым моим нездоровьем, но сейчас почему-то хандрили, так же, как я сам.