— Но я не думал, что ты всё-таки на своём космолете прилетишь. А если бы тебя сбили?
Олег проворчал что-то, явно нецензурное, себе под нос, покатал желваки под кожей.
— Мне выделили спецкоридор, — бросил он хмуро и быстро, словно боялся, что я развернусь и уйду, добавил: — У меня дело к тебя, Артур.
Мы отошли подальше от толпы журналистов, которые лезли за ограждение. Кто-то запустил беспилотник, но охрана тут же сбила его. Несчастный аппарат на миг застыл в воздухе и беспомощно рухнул вниз.
— Короче говоря. Мои орлы нашли «змеиное гнездо». Понимаешь, как это важно?
— Ты о чём?
— Не притворяйся, твою мать! Мы нашли место, где базируется лагерь секты «Очищающая сила Сверхновой»! Понятно? Там, где этот ублюдок Макбрайд промывает мозги своим фанатикам! Делает из них убийц!
— И что, Олег? У нас нет никаких доказательств. Никаких!
— Да, ё-мое, Артур! Не будь ребёнком! Все прекрасно знают, кто виноват в диверсиях и здесь, и в лабораториях. Свяжись с Моргуновым, пусть он даст добро на зачистку! Мои орлы горят желанием разнести эту халабуду в хлам.
— Обратись к своему командованию, зачем тебе Моргунов?
Громов покачал головой, на лице появилось брезгливое выражение.
— Слушай, я присоединился к тебе, потому что хотел быть подальше от этих гребанных макак. Чтобы не лизать их вонючие задницы. Поговори с Моргуновым. Он даст добро… И мы как жахнем! По этим ублюдкам!
— Жахнем. Жахнем. Моргунов ничего сам не решает. Решает Совет Десяти.
— Угу. Только мне мозги-то не пудри. Моргунов там главный. Он главный везде. Он весь мир себе захапал.
— Олег, послушай. Эта акция не законна. Она ничего не решит. Ты уничтожишь их в одном месте, они найдут другое. Только вызовем протест среди населения…
— Гуманист хренов, — пробурчал Олег, на лице возникло задумчивое, даже печальное выражение. — Не понимаю тебя. Эти подонки убили твою жену, тебя искалечили. Ты их жалеешь и мучаешься — а как о нас подумают? Да плевать как! Нельзя остаться чистенькими, когда тебя суют в такое дерьмо. Симметричный или не симметричный ответ должен быть. Показать эти мудакам, что мы чего-то стоим.
Я невольно вздрогнул. Олег разбередил рану, которая зажила, покрылась рубцами, перестала сводить с ума безысходностью. Мы летели вместе с моей женой, когда взорвалась бомба. Олег умудрился посадить объятый пламенем самолёт, который едва слушался рулей высоты, с отказавшим двигателем на аллею. Пропахав глубокую борозду, он повалил пышно цветущие тополя, разметал чугунные скамейки, вывернул из земли каменный фонтанчик. Рядом в домах повылетали стекла, но никто из жителей не погиб. Я не мог об этом знать, поскольку пребывал в отключке. Потом уже посмотрел видеоматериалы с места так называемой посадки. Прочёл отчёт о катастрофе. Олег — молодец. Мастерства пилота у него не отнять.
Со сломанными рёбрами (сильно ударился о штурвал во время взрыва) Олег сумел вытащить из охваченного огнём салона меня и Катю. Но моя жена погибла, как только рядом сработало взрывное устройство. Так было написано в отчёте. Хотя я не поверил. И не верю до сих пор. Наверняка, медики решили спасти меня в первую очередь, а о моей Катюше просто забыли.
Когда полиция стала расследовать взрыв на борту самолёта, нашла множество обрывков брошюр секты «Очищающий свет Сверхновой», а по счастливому стечению обстоятельств, видеокамера засекла человека, техника, который подсунул в самолёт неприметный саквояж с бомбой. Когда детективы схватили террориста, он тут же признался, что выполнял указание самого Гордона Макбрайда. Лидера секты арестовали, но тот на удивление легко отмёл всё обвинения от себя, и от секты. Доказал, что техник никогда не был членом организации. И смерть Кати осталась неотомщённой.
— Хорошо, Олег, я поговорю с Моргуновым.
Отлично.
Глава 1. Дело всей жизни
Артур Никитин
Солнечные лучи, пробиваясь сквозь высокие, от пола до потолка, окна, чертили золотистые многоугольники на полу — имитацию наборного паркета, а едва заметный запах леса, свежей листвы создавал иллюзию, что аромат издаёт именно нагретое дерево. Кабинет свой я любил, обставил по своему вкусу. Низкий диван, пара каплеобразных кресел из особого наноматериала, который помнил каждый изгиб тела, поэтому лежать, сидеть на них было невероятно удобно, словно находишься в невесомости. Цвет менялся под настроение. Сейчас — светло-голубая гамма, чтобы успокоить нервы. Хотя больше всего я любил оранжевый цвет. Цвет солнца.