— Это преждевременно, — Моргунов нахмурился, нервно подёргал цепочку. — Очень преждевременно. Всё, разговор окончен.
Он не простился, лишь голограмма замерцала и растаяла, как лёгкий туман под лучами яркого утреннего солнца.
— Ну, вот видишь, Олег. Моргунов — против.
— Твою мать, Артур, мне плевать, что он против! — прорычал Громов. — Я сам это сделаю! Без его благословения!
— Если сделаешь, будешь последним идиотом.
— Я понял.
Постоял мгновение, перекатывая желваки. Но потом резко развернулся и, не прощаясь, вышел, обиженно хлопнув дверью.
После ухода Олега, я ещё долго сидел, погружённый в свои мысли. И лишь резкие трели дроздов — оповещение электронного дневника, вывели меня из ступора. Перед носом повис голоэкран с расписанием дел, где недвусмысленно демонстрировалось, что я должен быть на пути к телецентр, где предстояла очередная встреча с журналистами.
Я поставил флаэр на автопилот, включив максимальную скорость, которую позволял «свободный коридор». Между стоящими мрачными стенами башнями едва не задевая крыльями, проносились летательные аппараты всех форм и размеров — от имитации китов и дельфинов до спорткаров, ретромашин, выкрашенных в кислотные цвета — ярко-жёлтые, оранжевые, электрик. Одно сходство — из дюз двигателей вырывался поток голубого пламени. Система слежения умело разводила все летательные аппараты по невидимым для людей маршрутам.
Вот уже показался телецентр, похожий на связку труб церковного органа с изящно вырезанными балкончиками-студиями на разной высоте. Когда флаэр залетел на площадку, я выскочил и ринулся внутрь: опаздывать я не любил. Пройдя пункт контроля, где меня дотошно ярко-оранжевым лучом осветил с ног до головы сканер, я направился к телестудии, уже замечая на огромных экранах, встроенных в стены, собственную физиономию. Ведущий, с пафосом, завывая рассказывал мою биографию — традиция, которую стремились сохранить телевизионщики.
«Девятнадцать лет назад никому не известный аспирант МГУ написал диссертацию. Тема его была ужасно далека от того, что интересует большинство людей. «Атлас Сверхновых». Артуру Никитину хотелось собрать информацию об этих удивительных космических объектах с самого начала наблюдения людей за звёздами. Он объездил полмира, чтобы найти легенды, сказки и воспоминания очевидцев разных эпох. Эх, если бы у меня была машина времени, — думал он. Прокатился бы я по всем эпохам.»
Ничего я об этом не думал. Да и машины времени не существуют и никогда не будет существовать. Неужели не ясно? Если бы кто-то в будущем изобрёл бы такой агрегат, мы бы давно встретились с путешественниками во времени. Впрочем, кто знает.
«Но Артур Никитин представить не мог, какой фурор произведёт его диссертация. Впрочем, скорее его исследования ввергли в шок научный мир. Он выяснил, что шестьсот лет назад взорвалась Сверхновая, а поток гамма-излучения оказался направлен к солнечной системе! Нет, все знали, что подобные вспышки встречаются не так редко и приносят порой неприятности людям. Но по большей части они рассеиваются, не доходя до Земли. Но этот поток оказался слишком сильным…»
Я оказался перед массивными дверями, ведущими в зал. Меня заметили. Выскочила худенькая ассистентка в белой кофточке и короткой юбочке, обнажавшей тощие ноги с костлявыми коленками, потащила в гримёрную. Но и там гремящий из динамиков голос ведущего не давал покоя:
«Учёные так далеки от мыслей и чаяний простых людей. Доказать, что Земле грозит смертельная опасность, было трудно. Нет, не так — невозможно. Ну, Сверхновая, ну, взорвалась, но на Земле всё хорошо, также встаёт солнце, согревает своим светом весь мир. А то, что это мир мог разрушаться к чертям собачьим, доказать Никитин не мог. До поры до времени.
И вот, представьте себе, господа, поток гамма-лучей, едва заметные его отголоски, достиг солнца. А оно вдруг, словно обозлившись, что люди даром пользовались его энергией, стало всё больше и больше вызывать на земле «солнечные шторма», выводившие из строя электронику, электрогенераторы, электросети.
Но и это казалось не таким опасным. Электронику научились защищать от помех, генераторы быстро чинить. Но когда стал испаряться озоновый слой планеты, что порождало красивейшие явления — «северное сияние», и начал стремительно меняться климат. Становилось всё жарче и жарче. И вот когда начались испаряться целые озёра, мелеть океаны, а там, где почти половина года шёл снег, теперь можно было жарить яичницу на сковороде, просто вынести во двор собственного дома и оставив на солнечном свету».