— Да, это интересно.
Голос Эвы стал искажаться, звучать неестественно низко, как мужской. Потом вновь выровнялся. Когда вышли в коридор, остановившись возле лифта, от яркого цветочного аромата уже подташнивало. Или нет, вовсе не это вызывало у меня столь странные ощущения. Но что?
— Олег, тебе плохо? — Эва тоже заметила моё состояние.
— Нет, — пробормотал я. — Всё в порядке.
Но пол ушёл из-под ног, сознание помутилось, расслоилось, будто кто-то нарезал бытие на тонкие прозрачные пластины, начал перемешивать с тошнотворно-мерзким скрипом. Это состояние длилось секунду-две, потом вновь разум обрёл ясность.
Кабина распахнула в очередной раз створки, в нос ударил запах то ли солярки, то ли отработанного бензина.
— Здесь у нас производят химическое топливо, — объяснил я. — Поэтому так воняет. Не дыши носом, если противно.
— Противно? — тонкие изогнутые брови удивлённо взлетели. — Отлично пахнет. Чем-то приятным. Одуряюще приятным.
Втянула воздух, блаженно прикрыв глаза. Крылья носа нежно затрепетали, губы едва заметно подёрнулись. Неужели реально эта вонь так нравилась ей?
Зал заполнял лабиринт блестящих труб, которые шли то вверх, то под прямым углом. Оплетали башню, выкрашенную в ярко-красный цвет, будто лианы мощный ствол баобаба.
— Это установка по производству водорода, — объяснил я. — У нас тут два способа его производства. Из воды, скажем из астероидов, и комет. Ну, или просто можно собрать атомы водорода из космоса.
— Да, я читала об этом, — Эва с ноткой превосходства улыбнулась. — С помощью особой воронки можно собрать межзвёздную диффузную материю. Она состоит в основном из атомов водорода. Потом их можно ускорить в термоядерном реакторе. Как топливо и как рабочее тело.
Я понятия не имел, что такое «диффузная материя» и смутно помнил о «рабочем теле» — что-то связанное с работой ракетных движков. Эва знала об этом больше меня, — раздражение захлестнуло меня. Хотя вида постарался не показать.
— Олег, а ты ведь не понял то, что я сказала? — в голосе Эвы послышались странно игривые интонации.
На лице засияла манящая улыбка. Подошла ближе с грацией пантеры, и горячий язычок заскользил по моей щеке.
— Эва, ты что?! — я рефлекторно отшатнулся. Никакого желания предаваться любовным утехам у меня не возникло.
— Но ты же хочешь меня?
Приблизилась, прижав меня большой литой грудью к стене. Обняла за талию. И рука скользнула за ремень, требовательно попыталась расстегнуть мне брюки. Затылком ощутил холодную поверхность, горячее дыхание на моей шее.
— Давай, сделаем это прямо сейчас и здесь, — протянула руку куда-то за мою спину, пытаясь нащупать ручку на двери.
Потеряв опору, рухнул назад, пытаясь изо всех сил уцепиться за воздух. Удар. Резкая острая боль в затылке — череп словно треснул, расколовшись на куски. И веер ярко-голубых вспышек, как от бенгальских огней.
Сознание вернулось, а вот зрение нет. Я лежал на полу, вдавливаясь щекой и рукой в склизкую, ледяную поверхность. Приподнялся на локте, пытаясь понять, где нахожусь. Ничего не видно, лишь тьма клубилась, протягивая свои щупальца, будто живая — так казалось от острой боли, сжимавшей голову в тиски.
Присел и волосы шевельнулись противно на затылке. Попытался опереться на левую руку и чуть не упал. Схватился за неё и правая рука сжала пустой рукав. Мороз по коже парализовал, сковал. Что за чертовщина. Где я? Куда делся мой крутой биопротез?
Стоп. Стоп. Я припоминаю. Это научно-исследовательский комплекс. Мы пришли сюда вместе с Гришаней, Эвой и Мизэки. Прошли все его ловушки. И вот, когда финиш этого чудовищного испытания был близок, Мизэки вдруг решила украсть разработку Артура и, видимо, сбежать на свой корабль-сферу.
Зал с телепортом, падающие хлопья в лучах света. И Мизэки с бластером в руке. На меня вновь обрушилось ощущение полного бессилия, которое я чувствовал тогда. Когда ты здоров и силен, но не можешь справиться со слабой, хрупкой девушкой. Я доверял Мизэки, считал, что она безоговорочно предана мне. Но оказалось она лишь манипулировала мною.