Ответ Эвы меня удивил. Она вдруг потеряла интерес к исследованию корабля. Почему? И её тоже мучили галлюцинации? Если видения, которые передавались мне, были прошлым, то когда это Эва пыталась соблазнить меня? А что же могла видеть Эва? Её нервозность передалась и мне. В голове образовалась странная пустота и лёгкость, словно я сам стал меньше весить. Но на звездолёте искусственная сила тяжести работала идеально. И будто кислорода в воздухе стало меньше. Мои наноботы должны были справляться с любым моим нездоровьем, но сейчас почему-то хандрили, так же, как я сам.
— Да хотела, — она вновь обхватила себя за плечи, сгорбилась, будто хотела согреться. — Хорошо, пойдём, — кажется даже зубы у него стучали, она дрожала. Но не от холода, скорее от страха.
Когда коридор закончился тупиком, я подошёл к стене и провёл ладонью по ребристой поверхности. Краска словно облезла под моей рукой, обнажив панель ввода пароля. Сверху на кронштейне, состоящим из множества сочленений, выдвинулся «глаз» сканера, резкий оранжевый луч ослепил меня, «сняв» изображение сетчатки моих глаз. Система защиты от проникновения была установлена серьёзная. Но кого нам здесь бояться?
С гулким скрежетом отъехала крышка люка, обнажив нутро переходного колодца в святая святых — вычислительный центр. Помог Эву спуститься вниз и сам отправился за ней.
Из голубоватого сумрака проступали ряды высоченных массивных шкафов, смахивающих на небоскрёбы старого Нью-Йорка. От них отходили трубки охлаждения, хитро переплетённые между собой.
— Ну вот, это «мозг» нашего корабля, — сказал я.
Звучало пафосно, но по сути так и было. Человечество ещё не додумалось до настоящего искусственного разума, повторить мозг человека оказалось невозможно. Но всякий раз, находясь здесь, в этом зале, размером в половину футбольного поля, я испытывал нечто, похожее на благоговение, страх дикаря перед неведомым существом, превосходящего меня. Высший разум, масштабы которого осознать я был не в силах.
— Олег! Что это?!
Крик Эвы заставил меня подскочить на месте. Я бросил взгляд и по коже продрал мороз. Хаос. Полный бардак. Дверцы открыты, из них вывались кишки перепутанных оборванных проводов. Фонтан искр. На подгибающихся ногах пробежался между рядами, проехался по липкой луже, натёкшей вокруг одного из шкафов.
Кто мог это сделать и зачем? Чтобы вывести из строя систему управления этим сложнейшим комплексом не нужно было рвать провода. Достаточно взломать систему изнутри. Программно. Какой смысл уничтожать её физически?
Что-то промелькнуло в груде проводов, вывалившихся из шкафа у стены. Зашевелилось, будто живое. И всё это нечто, слившись в единое целое, двинулось на меня. Раскрыв розовато-фиолетовую пасть с белыми острыми зубами, загнутыми внутрь, как крючки, с пола поднялась анаконда толщиной с фонарный столб. Свилась в плотный клубок, как сжатая пружина, готовясь распрямиться и всей своей массой обрушиться на меня. Бежать! Бежать! Рвалась наружу мысль, лицо охватило жаром, потекли струйки пота по спине, ноги стали ватными.
— Да, это красивое зрелище. Жаль, что никто, кроме нас не видит этого.
Эти простые слова, прозвучавшие так спокойно и мирно, отрезвили меня, сознание прояснилось, воздух вновь наполнился свежей прохладой, и свет стал ярче. Встряхнув головой, я огляделся по сторонам. Всё в порядке. Вдоль стен ровными рядами, как солдаты на плацу, вытянулись шкафы, выкрашенные тёмно-синей краской. Мирно перемигивались индикаторы. Царил идеальный порядок. Проклятье! Почему мне опять привиделась эта чертовщина?! Раздражение хлынуло в душу.
— Олег, с тобой всё в порядке? — Эва остановилось около меня, оглядела обеспокоенно. — У тебя взгляд, как у безумного, — покачала головой.
Я расслабился, прислонился к стене и выдохнул. Объяснять, что меня вновь посетили страшные видения, не хотелось. Действительно Эва подумает, что у меня не всё в порядке с головой.
— Ладно. Надо возвращаться.
Я пропустил Эву вперёд, чтобы она поднялась по лестнице первой. Понаблюдав, как мелькает её упругая попка, обтянутая золотистым комбинезоном, поднялся вслед.
Но стоило вылезти из люка, как меня оглушил страшный грохот, завывания сирены, взрывы, вопли и сухой стрекот пулемётных очередей.
И коридор изменился, вместо пластиковых панелей под розовато-серый мрамор — небрежно положенная кирпичная кладка проступала сквозь обвалившуюся штукатурку.