— А вот какая. Надо перевести все производство за пределы Земли. Понимаешь? Вывести наноматериалы, которые сами воспроизведут цеха, лаборатории и будем строить недостающие узлы и компоненты звездолёта там. Без людей. Ну а здесь…
Эта идея родилась у меня спонтанно, в тот момент, когда любовался прекрасными башнями Гигаполиса, с такой быстротой возведёнными этим материалом.
— А здесь будем лишь имитировать бурную деятельность! — быстро подхватил мою мысль Грушевский. — Ты гений, Артур! — довольно больно он хлопнул меня по плечу.
— Но надо все держать в секрете, чтобы Лига не пронюхала. Понимаешь?
— Разумеется. Разумеется, — он довольно закудахтал.
— Пуск ракет с Земли сократить до минимума. Ну… под предлогом того, что озоновый слой разрушается и так далее.
Я никогда не ощущал себя таким счастливым. Мне хотелось петь, хотя я не обладал таким бархатным сильным баритоном, как Олег.
Резкий звук, будто зашипели хором сотни змей, распорол воздух. Экрано-шар заклубился чёрным дымом, и сердце у меня заныло — неужели пуск оказался неудачным?
Но тут из полутьмы выступило лицо в маске, в прорезях сверкнули белки глаз.
— Никитин, слышишь меня? — голос был искажён, неузнаваем.
Я замер в кресле, вцепившись в подлокотники.
— Олег Громов у нас. Мы его будем держать у себя до тех пор, пока ты не отдашь нам свою «ловушку для Сверхновой», но в полном варианте. Понял, Никитин? В полном. Версии Два-Ноль.
Руки и ноги заледенели, прошиб ледяной озноб. Не знаю, что испугало меня больше — то, что Олег оказался в руках бандитов. Или то, что эти ублюдки с такой лёгкостью смогли взломать суперсекретную сеть ЦУП, узнали, где я нахожусь. Надо обладать гениальными способностями хакера, чтобы вскрыть трёхкратное шифрование квантового суперкомпьютера.
— Мы даём тебе пять дней. Каждые сутки мы будем присылать тебе часть тела Громова. Руки, ноги, а на пятый день ты получишь его голову. Если, конечно, откажешься выполнить наши условия.
Краем глаза я видел побледневшего, как мертвец Грушевского, он стучал зубами, сотрясаясь всем телом, так что я ощущал вибрацию дубового стола.
— Покажите мне Громова, — я требовательно шлёпнул ладонью по столу, изо всех сил стаясь, чтобы голос звучал ясно и твердо. — Я должен знать, что он жив.
— Хорошо.
Камера отдалилась, и я увидел привязанного к стулу Олега. Выглядел он паршиво. Опухшее багровое лицо, левый глаз заплыл. Видно, мерзавцы сильно избили его. Рот заклеен скотчем. Это напрягло.
— Вы ему рот заклеили. Пусть он сам скажет, что жив.
Главарь в маске как-то недовольно дёрнулся, но потом махнул рукой — сделал кому-то знак. Чёрная тень метнулась к Олегу и оторвала с его рта блестящий кусок изоленты.
— Артур! Не отдавай им свою разработку! Не отдавай! Они все равно меня убьют!
Глава 5. Смертельный выбор
Олег Громов
Я бродил по лестницам странного офисного здания. Поднимался по широким крутым ступенькам, проходил длинным просторным коридором, сворачивал и видел в окнах одно и то же — на фоне серого неба темнели голые и беззащитные силуэты деревьев в коконах из голубоватого льда. Искал выход, какую-то дверь, любую, но всё вокруг состояло лишь из коридоров и лестниц. Стены выкрашены грязно-белой краской. И множество больших картин в рамах. Вернее не картин, а фотографий звёздных скоплений, туманностей, пульсаров, с бьющими из них лучами. И чем больше я ходил, тем больше попадалось картин. И я не выдержал, подошёл к одной, и дыхание перехватило — показалось, это не фотография, а иллюминатор и там, за стеной, бесконечный чёрный бархат с алмазными проколами немигающих ослепительно-ярких точек. Я вздрогнул, оттолкнулся рукой от фотографии в рамке, и меня с силой отбросило в противоположную сторону, словно я был в невесомости. Закружилась голова и окружающая обстановка вдруг посерела, стала таять, сквозь неё начала просачиваться реальность. Тряхнул головой и вдруг понял, что сижу в полутёмной комнате на стуле, руки заведены за спину и скованы наручниками.
— Пришёл в себя? — голос принадлежал тому самому главарю, который встретил меня в липовой клинике Св. Терезы.
Он сидел в кресле, держал в руках белую фарфоровую чашечку и медленно, очень медленно помешивал в ней маленькой ложечкой, которая нежно позвякивала о стенки.