А потом я долго стояла под лучами голопроектора робота-ткача, который сканировал мою фигуру, отображая её в деталях на цилиндрическом экране, окружавшем меня. Я сильно похудела, кожа некрасиво обтянула кости таза, как-то совсем по-старчески набухли синие жилки на руках. Грудь — объект зависти женщин и предмет похотливого желания мужчин, стала меньше, хотя это даже порадовало меня. Редко кто понимает, как это тяжело таскать эти здоровенные груши, что смотрятся привлекательно и аппетитно лишь в декольте. А глаза среди впавших щёк, выпирающих скул стали выглядеть больше и печальней.
Робот-ткач обладал не такой уж большими возможностями по созданию одежды. Ограниченный набор функций. Совсем не похож на тот, что подарил мне Леопольд Ланге. То устройство могло создавать практически любой костюм — от шикарных бальных платьев, расшитых тончайшим кружевом и золотым шитьём до самых суперсовременных с последних показов мод. При соответствующем апгрейде.
А что если это Лео оплатил моё лечение? Тощий, нескладный, небольшого роста, с темно-каштановыми волосами, в молодости кудрявые, но сейчас настолько поредевшие, что выглядели как тонзура католических монахов. Но когда он входил в комнату, распространяя потрясающий магнетизм, исходящий от его чарующей улыбки и ярко-голубых умных глаз, о недостатках внешности тут же забывалось. И полные губы, крупный нос и субтильная фигура начинали казаться невероятно сексуальными. Мы познакомились с ним до того, как он стал мэром Москвы. Но тогда он уже был успешным политиком, играл видную роль в своей партии. Злые языки болтали, что ни одна женщина не может устоять перед его обаянием. И я не смогла устоять.
Он ухаживал красиво. Прекрасный вкус, невероятный интеллект, кажется он разбирался в любой области знаний. А если не разбирался, то мог мгновенно изучить вопрос. Его мучила хроническая бессонница. И чтобы дать ему хоть немного поспать, я посоветовала прочесть что-нибудь ужасно скучное. «Фортификационные инженерные сооружения». Боже, он проглотил тысячу страниц за ночь и с горящими глазами рассказывал о крепостях, рвах, так что я заслушалась. Я знала, он любил астрономию, и в его доме была выстроена маленькая обсерваторию с мощным телескопом. И он не просто восхищался мною, он уважал меня, преклонялся.
Ланге не водил меня по ресторанам, паркам развлечений или казино. Мы ходили в музеи, художественные галереи, на выставки технических новинок. И он сам лучше любого электронного гида мог рассказать обо всех экспонатах. И это восхищало меня всегда.
Я участвовала в его предвыборной кампании, яростно агитировала за него, потому что точно знала — именно такой человек нужен городу: умный, талантливый, образованный, интеллектуал. И закрывала глаза на все махинации с голосами избирателей и тайные механизмы, которые вывели Маттео в лидеры. Я видела, как он общается с подозрительными людьми, в первую очередь с Федулом Юлдашевым по прозвищу «Чингисхан», главой влиятельного преступной группировки. Ходили слухи, что именно Федул добился того, что Лео смог получить вожделеннее место мэра. Он победил, и тогда казалось, это был самый счастливый день в моей жизни.
А потом Лео начал разрушать Москву. Выдвинул проект по сносу старинных зданий, и на их месте должны были возвести унылые похожие друг на друга, как я их называла, «могильные плиты» — так Ланге боролся с застарелым транспортным коллапсом, с которым не мог справиться ни один правитель Москвы. Я пыталась отговорить его, взывала к его эстетическому вкусу, любви к истории, к традициям. Но он был непреклонен и тогда я пошла на отчаянный шаг — написала статью о нём, рассказала обо всех его тёмных делишках, о том, как с помощью Федула Юлдашева он стал мэром.
Но это ничего не дало. Лео легко отверг все обвинения и остался мэром. А наши отношения расстроились навсегда. Он не стал мстить, подсылать наёмных убийц, просто вычеркнул меня из своей жизни. И даже когда наши пути пересекались, я для него оставалась пустотой, Никто.