Это выглядело как насмешка, издевательство над самим естеством войны. Мне доводилось принимать участие в военных операциях, я делала репортажи. Я помнила рассказы мамы, которая передавала воспоминания моего предка, лётчика последней Великой Войны, в которой погибло пятьдесят миллионов людей. Но тогда я ощущал гнев, ярость тех людей, которых правители вынудили убивать друг друга. А сейчас? Я перестала понимать, против кого мы сражаемся.
Я не видела лица Беккера, но ощущала исходящие от него волны бессильного гнева и ярости. Наши чувства совпадали. Но мне было хуже. Здесь я лишь наблюдатель, который не в силах ничего сделать. Беккер — главный здесь. Лидер, дирижёр. Он спланировал всю операцию, вложил всю боль своей души по погибшему командиру, которого боготворил. Он растворялся в этой боли, желании отомстить. Казалось рукой подать до цели, но всё новые и новые препятствия выводили из равновесия, сводили с ума.
Но что происходило там, на земле? Где находились люди? Мы не видели ни одной фигуры, словно это место давно забросили. Сидели в убежищах, или вовсе покинули это место? И мы сражались лишь с фантомами?
— Командир, код «жёлтый». Неопознанные объекты. Идут с юга…
Голос одного из пилотов, которые барражировали над нами, в космосе. Там они видели всю картину во всей её красе.
— Как выглядят?
— Широкий диск с башней наверху. Крутится и молнии проскакивают.
Раненным зверем взвыла сирена, космолет тряхнуло и он рухнул в пустоту.
— Превышен угол атаки… Превышена перегрузка… Код опасности — восемь баллов — женским равнодушным голосом вещала система.
Тьма, плотная и густая заклубилась перед глазами. Зловещее зеленоватое свечение неба окружило прозрачный стеклопластик фонаря. Погасли экраны, подсветка. В кабину влился золотистый сумрак. Я вздрогнула от негромкого стука, и шелеста. Как створки раковины раскрылась центральная панель, обнажив допотопные приборы, на потолке проступили тумблеры, переключатели. Целый лес пугающих своей непонятностью ручек управления. Я ничего не могла сообразить, с ужасом понимая, что мой чип, обеспечивающий связь в управлением космолёта, отключился.
Электромагнитная атака выключила всю электронику в космолётах. Мы стали беспомощны, как новорождённые котята. Мир волчком завертелся перед глазами, вызвав прилив тошноты к горлу, будто кружило с огромным ускорением на гигантской карусели. В кабину пробрался холод, проник под костюм, который перестал защищать меня. Затрясло в ознобе, и страх парализовал меня.
Но тут же я ощутила, как в меня вливаются силы, кто-то поддержал мою руку на холодной рифлёной ручке управления. Это Ян держал космолет на своих плечах, словно атлант.
Космолёт кидало из стороны в сторону. Как норовистый конь он хотел сбросить наездников и обрести свободу. Громадная масса серых скал неслась прямо на нас, всё сливалось перед глазами в невыразимо ужасное месиво. Вот-вот мы соединимся с ним, превратившись в груду обломков и ошмётков живой плоти.
Но я держала, держала ручку управления изо всех сил. Космолет выровнялся, вышел в пике. А затем послушно начал набирать высоту и мы стали подниматься всё выше, выше.
И вновь мягким светом зажглись экраны, круглые глаза аналоговых приборов скрыла с тихим шелестом панель.
— Ракетные двигатели включены.
Сильный толчок в спину и ускорение вжало в кресло с невероятной силой. Голубая дымка горизонта изогнулась, отделив земную твердь от бархатной тьмы космоса.
Один за другим к нам присоединились другие космолёты. Мы плыли теперь над планетой, превратившейся в рельефную карту.
Ян дал команду перестроиться. И к нему со всех сторон пристыковались космолёты, создав единую композицию, как это делают парашютисты.