И, наконец, цель моего путешествия - между двумя домами с глухими без окон стенами, втиснулась клиника из грязно-белого камня. Я оставил байк на стоянке, удивившись малочисленности транспорта, и направился к входу, отделанного когда-то отполированным серовато-бежевым мрамором, уже потерявшим блеск от времени, покрытого паутинкой трещин.
Залитый ярким светом зал. Мраморный пол, скамейки по стенам. И пустота. Ни стойки, ни колоны с панелью вызова справочного экрана, как это обычно бывает. Я помотал головой по сторонам. Попытался соединиться с интерфейсом клиники, но безуспешно. Потом решил связаться с Нортоном. И вновь неудача. Это стало злить. Что за чертовщина, скажите на милость?
И тут пелена спала с глаз. Свет потускнел, пол превратился в плохо пригнанные друг к другу доски. А все помещение заполнили стеллажи с наваленными на них ящиками.
Из полутьмы шагнуло трое. Я резко обернулся и заметил ещё троих. В их руках проступили очертания автоматов-пулемётов. Ну надо же, шестеро на одного. Не слабо. Хотя радости мне это не доставило. Наоборот, обрушился душный жаркий стыд. Попался я так глупо, что даже не ощутил по-настоящему страха.
- Не хватайся за свой бластер, Андерсен, - один из троицы, тот, что был пониже в плечах, худой, но держался солидно, или скорее развязно, хотя оружия в руках не держал. - Здесь ничего работать не будет.
Голос незнакомый, а лица я не мог разглядеть из-за тусклого света, сочившегося с потолка из лампы с разбитым цоколем.
- Где Нортон? - спросил я. - Поговорить я с ним могу?
- Сможешь, - хрипловатым тенорком протянул с явной насмешкой главарь. - А где он сейчас? А хрен его знает.
Краем глаза заметил мельтешение - кто-то то выглядывал из-за стеллажей, то вновь прятался. Судя по изящному силуэту - девушка. Худенькая, небольшого роста.
Я медленно, так чтобы видела вся банда, расстегнул куртку, засунул руку во внутренний карман.
- Мизэки, ты оставила у меня свой медальон.
В грязно-оранжевом свете аварийной лампы сверкнула цепочка и серебристый овал с голубкой. Тень между стеллажами метнулась, отпрянула, словно я держал в руках гранату, а не изящное женское украшение. И весь пазл сложился полностью.
Главарь шагнул ко мне, вытащил из рук цепочку с медальоном и сунул себе в карман.
Скрип шагов за спиной, кто-то сильно схватил меня сзади, завёл руки за спину. Гудение электронных наручников, плотно сжавших запястья. Укол в шею, резкая боль, пронзившая голову. И обрушилась тьма. Вернуться к содержанию
Артур Нортон
Спящая красавица в хрустальном гробу. Нет, скорее мраморная статуя, творение гениального скульптора, закрытая пуленепробиваемым прозрачным саркофагом, чтобы время не разрушило её красоту. Вот такой я увидел Эву, когда меня пропустили в её палату. Девушке остригли роскошные волосы, смыли агрессивный макияж в стиле индейцев чероки. И перехватило горло от жалости, когда я увидел сквозь стеклопластик, как она лежит там, в этом коконе, такая бледная, беззащитная. Полупрозрачная сине-белая кожа, губы плотно сжаты, теперь они казались меньше, и совсем не вульгарными. Волосы больше не мешали видеть, как гармонично, естественно её лицо. Может быть, оно соответствовало золотому сечению, может быть нет. Я не знал об этом. Но если был бы скульптором, то Венеру, богиню красоты, я вырезал бы из мрамора именно с такими чертами. Выпуклые ровные треугольники скул, правильной формы нос, аккуратный рот и все это уравновешивал подбородок с милой ямочкой. Тело было погружено в какую-то полупрозрачную субстанцию, скрывавшую её наготу, но я видел абрис её длинных стройных ног и безжизненно повисших, но все равно невероятно прекрасных гибких рук.
А рядом с саркофагом на огромном экране, закрывавшим почти всю стену, высвечивались данные. Трёхмерное очень подробное изображение тела: кровеносная система, артерии, вены, капилляры, все органы. Все мигало, менялись цифры, бежали, крутились графики и диаграммы всех форм и размеров. Выскакивали какие-то показатели, в которых я ничего не понимал. Но все такое живое. Кроме самого главного.
Похожая на две половинки грецкого ореха крупным планом выводилась проекция мозга, но ни один участок его не был подкрашен жёлтым, оранжевым, красным. Все линии, которые рисовали мозг, были безжизненно синего цвета. Лёгкие насыщались кислородом, сердце исправно перекачивало кровь, ручейки которой разбегались по всем органам, поддерживая жизнь, возвращались к сердцу. Но мозг был мёртв.
Мне казалось, что вернулся кошмар годичной давности, когда я увидел в морге тело моей жены Кэйтлин. Такая же обнажённая она лежала на столе в прозекторской, и, казалось, спала. Но казалось, вот-вот проснётся, откроет глаза, легко вздохнёт. Повернёт голову, и её слабая улыбка зальёт мою душу радостью. Но нет. И тоска острыми клиньями вонзилась в сердце.
- Вы сказали, доктор, что мисс Эва может прийти в себя, - устало сказал я и сам ощутил, как безнадёжно это звучит. - Но я вижу, что система зафиксировала смерть мозга.
- Ну что вы. Мы вас не обманывали, - приятным бархатистым баритоном прогудел стоявший рядом молодой доктор.
Выглядел он так, будто сошёл с рекламы медицинских услуг. Роскошные бакенбарды обрамляли упитанное, со здоровым румянцем круглое лицо. Ровная кожа с приятным загаром, каштановые волосы густы и непослушны. Глаза ясные, живые, смотрит прямо и весь облик говорит, что он простой, хороший человек, который любит все радости, которые жизнь предоставляет ему, в меру, без излишеств.
- Я объясню, - продолжил он. - Тело мисс Эвы сильно пострадало. Все наноботы не просто пришли в негодность, они стали отравлять её организм. Но мы всё вычистили и запустили новых, которые восстановили её здоровье практически во всем.
Как он гордился этим. Как важничал. Словно реально сам всё проделал это с девушкой, чьё тело безжизненно просвечивало сквозь стенки медбокса. А что ты сделал, друг мой? Набрал нужные команды в компьютеризированной системе?
- Я не понимаю вас, господин Редмонд. Почему же не восстановили мозг?
Редмонд поднял брови, на его лице промелькнуло странное выражение, будто бы он собирался поделиться каким-то секретом со мной. И при этом совершенно бесплатно. И от того светился изнутри, как лампочка на двести ватт.
- Ну как, господин Нортон. Медстраховка мисс Эвы покрыла часть расходов. Это около пятидесяти тысяч кредитов. Ну, и ваши пожертвования...
Теперь передо мной стоял самый обычный бизнесмен, продавец услуг определённого вида. И на лице его светилась рекламная надпись: "Мы можем сделать за ваши деньги всё, что вы пожелаете. Не сомневайтесь, вы останетесь довольны".
- Понятно. То есть тех денег, что перечислил я, не хватило. И сколько стоит восстановление мозговых функций?
- Для восстановления всех нейросвязей около миллиона. Да... - он на миг задумался, будто включил внутренний калькулятор, чтобы уточнить. - Если точнее, то восемьсот девяносто тысяч. Мы обратились в благотворительные фонды. Но пока, увы...
Он развёл руками, и в этом жесте было столько равнодушия, что мне стало противно смотреть на его пышущую здоровьем физиономию. Какой смысл сейчас во врачах? Всё выполняют роботизированные системы. Врачи нужны лишь для видимости. Некоторые пациенты до сих пор не верят машинам.
- Почему вы не сказали мне об этом сразу, господин Редмонд?
- Ну, - кажется, он растерялся, сунул руки в карманы халата, нижняя губа дёрнулась в нервном тике.
Думал, наверно, что я предъявлю претензии клинике за растраченные деньги. Вчиню иск. Зачем было тянуть из меня деньги, если всё равно с официальной точки зрения Эва осталась мёртва?