Этого человека в первом ряду я так и не смог узнать. Хотя женщина рядом с ним была мне хорошо знакома. Хельга Золина, астрофизик и жена известного астробиолога. Академик Красимир Золин, муж Хельги, был очень стар, в конце прошлого года ему исполнилось 94, почти полностью парализованный, он передвигался в инвалидной коляске. Сделать биопротезы человеку с букетом старческих заболеваний никто не решался. А мужчина рядом с Хельгой вызывал зависть великолепной физической формой - подтянутый, с гордо развёрнутыми плечами, обтянутыми дорогим пиджаком, яркий румянец на щеках, ровный загар, густая шевелюра тёмных волос. Сама женщина, ещё достаточно молодая, на его фоне выглядела бледной поганкой с длинными прямыми чёрными волосами, вытянутым худым лицом и тощей фигурой, затянутой в нечто невыразительно серое. Хельга изменила себе, бросила старика и вышла замуж за молодого? Это странно.
Зверски разболелась голова, словно острые раскалённые иглы врезались в лоб, виски, отдаваясь в челюсть. Я рылся в собственной памяти, как в старом хламе, пытаясь выудить информацию об этом человеке. И не мог.
Мужчина вдруг вскочил с места и, явно красуясь собой, легко впрыгнул на подиум рядом со мной.
- Поприветствуем нашего второго гостя! - истошно заорал ведущий. - Академик Красимир Золин! И его очаровательная супруга! Хельга!
Это был шок, ступор. Не знаю, как я выглядел со стороны. Но наверняка, как полный болван. Представить не мог ту перемену, которая приключилась с Золиным. С чего это вдруг он так помолодел?
- Ну что, Нортон, вижу, вы совсем не ожидали меня здесь увидеть? Правда? - академик пронзил меня таким ядовитым взглядом, что захотелось провалиться сквозь землю и больше никогда не видеть ни этой студии, ни академика с его потрясающе свежим цветом лица. На его фоне я выглядел как старый засохший сэндвич.
Золин вальяжно расположился на диване, положил ногу на ногу. Также красуясь, распахнул пиджак, гордо продемонстрировал не только проступающие из-под белой рубашки хорошо развитые мышцы, но и модные молодёжные подтяжки, очень широкие, ярко-синие в белую полоску. Хельга присела рядом, и я поймал себя на мысли, что академик почему-то омолодил только себя, а вот жену оставил в том же возрасте. И теперь она выглядела, как видавшая виды мочалка на старой швабре.
- Ну что же, наверно, стоит продолжить разговор о долгих перелётах к звёздам? А, Нортон? - продолжил академик со снисходительной улыбкой. - Раньше продолжительность жизни человека ограничивалась 70-80, или максимум 100 годами. Но я, как видите, сумел повернуть время вспять. В свои 94 года я выгляжу... На сколько я выгляжу?
-Думаю, лет на 35, господин Золин, - на лице ведущего образовалась такая елейная улыбка, что меня чуть не стошнило.
Студия встретила овациями эти слова, и хотя я знал, что люди рукоплещут лишь по указке, кольнула зависть и обида. Интерес явно перешёл к академику. А я мог уже катиться куда подальше.
- Так вот. Ну, а ещё пара лет для моих исследований. И возможно - кто знает, я смогу открыть ген бессмертия. Ну, при наличии финансирования, конечно.
Это самое главное - деньги, деньги, деньги. Раньше меня поддерживал научный мир, и я по молодости и наивности думал, что учёные - романтики, им нравятся смелые идеи. На самом деле, я это понял лишь потом - им тоже хотелось получить свой кусок пирога. Но когда они поняли, что деньги идут лишь на мой проект, интерес ко мне угас, сменившись на зависть и глухое недовольство.
- Ну, предположим, - я взял себя в руки. - Мы создадим через некоторое время расу долгожителей, ну или - бессмертных. И отправим их к звёздам. А остальные что будут делать? Погибать? Мой проект - это спасение всех, а не кого-то.
- Вы уверены в этом, господин Нортон? - голос Хельги звучал снисходительно, даже скорее высокомерно. - На вашем месте я не стала бы это утверждать. Ваши выкладки... Как бы это получше сказать. Которые были опубликованы. Изобилуют многочисленными ошибками, неточностями. И вообще, вряд ли вы хорошо понимаете, что делаете.
- Результаты моей работы проверялись много раз. И людьми, которые хорошо разбираются в этом, миссис Золина. А также. Знаете, я могу на глазах любого человека. И вас. Провести все эксперименты. С ловушкой.
- Шаманство. И ничего более, - махнул рукой Золин. - Картинки. Знаем мы, как вы склонны к эффектным демонстрациям. Вам бы в цирке работать. Вот я - реальное подтверждение моей работы. А что вы можете предложить?
- Это не картинки, - я ощутил себя уязвлённым. - Я говорю об уже созданном звездолёте, который находится на околоземной орбите, спейс файтерах. И экспериментах по созданию туннелей.
???- Скажите, господин Нортон, - вдруг с первого ряда подала голос Райкова. - Вы можете любому человеку показать ваш звездолёт?
В глазах Эвы горел неподдельный интерес. Чего я не ожидал.
- Конечно, мисс Эва. В этом нет секрета. Экскурсий мы не водим. Времени на это нет. Но для вас, пожалуйста, - я улыбнулся как можно галантней. - Ну, а потом вы сможете написать статью. Только уговор - честную.
- Конечно, господин Нортон.
Девушка села обратно на место, застенчиво улыбнулась. На щёчках проступили маленькие ямочки, лицо раскраснелось, словно я обещал исполнить самое заветное её желание. И она показалась вдруг не такой недоступной дивой, как раньше. Может я ошибся. Внешность бывает обманчива.
Чёрт возьми, как я мог забыть об этом человеке в зале? Он вдруг зашевелился, потянулся куда-то, у меня сердце замерло, но мужчина лишь достал платок, промокнул лоб и вновь сунул платок в карман. Но сердце почему-то ускорило свой ритм. Едва заметный скрип привлёк внимание. У дверей студии стоял мужчина небольшого роста в выцветшем комбинезоне техника, полноватый, редкие серые волосы зачёсаны назад, как делают люди, которые стремятся скрыть лысину - ничего особенного. Он достал свёрток.
- Ложись! - неожиданно я услышал собственный крик.
Что-то с громким свистом распороло воздух. Я упал, едва не пропечатавшись носом. Чпок! И страшной силы взрыв потряс студию. Когда я поднял глаза, то не сразу понял, что творится. Вопли, женский визг оглушили меня. Клубился густой белый дым, выглядевший в студии как-то совершенно нереально, не страшно, словно спецэффекты, которые сопровождают пение популярного певца. И вопли, стоны казались лишь звуковыми спецэффектами. Я бросил взгляд на подиум - Золин с Хельгой исчезли. А ведущий с выпученными глазами замер в центре. Ноги у него подломились, сложился как марионетка и шмякнулся на пол, затрясся как эпилептик.
Я вскочил на ноги, бросился прямо в дым. Противный резкий запах забил ноздри. Я зашёлся в диком кашле, распоровшем грудь болью. И едва не поскользнулся - под ногами расплывалась багровая лужа. А совсем рядом я увидел Эву, она лежала ничком, на боку. Роскошные волосы слиплись, белая блузка окрасилась алым. Бросился к ней, приподнял. Из шеи у неё бил фонтанчик крови. Осколки бомбы задели артерию. Пара минут и всё - смерть.
Крики, стоны раненных, шум борьбы перекрыл хриплый крик:
- Это война! Это война! Умри, Нортон! Умри! Умри, мерзавец! Очистительный свет... Вернуться к содержанию
Я ушёл от Нортона, поднялся по лестнице этажом выше и оказался на козырьке со взлётно-посадочной площадкой, нависавшей над бездной - широким проспектом, который ограничивала монолитная стена жилого небоскрёба. Ещё трясло от досады и злости, хотя виду Нортону я не показал. И тут не удержался - залюбовался моим красавцем, RX-2000, космолётом последней модификации с плазменными движками. Недавно получил его от Моргана - старикан внял моим просьбам и разрешил приобрести этот шикарный аппарат. Хотя управлять им чертовски сложно, но это того стоит. И выглядел он потрясающе - мощно, и в то же время изящно, словно только что севший на землю огромный беркут, ещё не сложивший огромные серо-коричневые крылья. Я залез в кабину и повернул ключ на старт - допотопная штука, которой я специально заменили электронные ключи. Люблю всякие древние штучки.