Кроме того, нам стало известно о планах отправки для испытаний на Восточный фронт — а именно на Украину — образцов новейших тяжёлых и средних танков. Их марки, к сожалению, нам пока не известны. Возможно, речь идёт о прототипах известных нам по другой истории «Тигров» и «Пантер».
— Рановато что-то, — пробухтел Климент Ефремович.
— Германия резко активизировала их разработку уже в сентябре 1941 года, когда танки КВ и Т-34 показали своё превосходство на поле боя, — пояснил Фитин.
— То есть, танки для наступления с Бориспольско-Броварского плацдарма у немцев тоже есть. Значит, нам тем более необходимо его ликвидировать, — подытожил Вождь. — И всё-таки, товарищ Василевский, каким, по мнению Генерального Штаба, помимо срыва возможного наступления на Украине, должно стать главное направление НАШЕГО наступления?
— Смоленское, — кратко ответил Александр Михайлович и тут же аргументировал своё мнение. — «Срезание» Смоленского выступа не только ликвидирует угрозу Москве, но и создаст предпосылки для того, чтобы отодвинуть линию фронта от Ленинграда. А после этого у нас появится возможность наращивания резервов на юге и совместными действиями Южного и Юго-Западного фронтов приступить к освобождению Правобережной Украины.
Фрагмент 19
Сержант Кудин (да, за бои в районе Сольцов его не только наградили орденом, но и присвоили ему очередное звание), пока учился в лагерях под Саратовом, думал, что самое трудное во фронтовой жизни — это сражение. Оказалось, глубоко заблуждался. Их бригаду после ликвидации «котла» и стабилизации линии фронта отвели в тыл на пополнение. Всё-таки потери были немаленькие. И в технике, и в людях. Как бы ни половину личного состава при охвате фашистской группировки потеряли убитыми и ранеными. Да и самому ему пришлось две недели отлёживаться после контузий.
А когда вернулся в миномётную роту, обнаружил, что она уже практически укомплектована. И материальной частью, и расчётами. Новоприбывшие на них, участвовавших в прорыве, смотрят как на опытных бойцов, прошедших огонь, воду, и медные трубы. Ещё бы: у пацанов, только в ноябре попавших на фронт из «учебки», уже и медали, и ордена…
Что касается материальной части, то потерянные в боях миномёты БМ-37 заменили модернизированными, с изменённой конструкцией двуноги, крепления прицела и колёс для перевозки на позиции, несколько другой опорной плитой. За счёт этого масса миномёта уменьшилась на целых четыре килограмма. Скажете, что мало? А вы пробовали поднять миномёт в сборе на грузовую площадку тягача «Комсомолец»? Если бы попробовали, то не говорили бы так: каждый килограмм чувствуется.
Потерянные «Комсомольцы» тоже заменили новыми. Правда, конструкция «тачаночек» осталась прежней, но ни на неё, ни на технические характеристики их «повозочные» не жаловались: мощности девяностосильного двигателя для их нужд достаточно, надёжность отличная, проходимость — как у танка. В их болотистой местности (особенно это почувствуется, когда снег растает) — именно та техника, что надо.
Что касается бронированных тягачей, то командир роты Лифанов, получивший к тому времени ещё один «кубарь» в петлицы, сделал выводы из ночного нападения на расположение миномётчиков, и, пока бригада находилась в тылу, заставил весь личный состав роты освоить управление «тачаночкой» и пулемёт, установленный в нём. Не на уровне штатных механиков-водителей и пулемётчиков, разумеется, но теперь любой боец мог, при нужде, и перегнать с места на место Т-20, и вести огонь из СГМБ. Где он умудрился раздобыть топливо и патроны для этого, расход которых во время пребывания в тылу жёстко лимитировались, неизвестно, но умудрился.
Куда хуже дело обстояло с практическими тренировками стрельбы из основного оружия роты. 82-мм мины, по словам старшего лейтенанта, в РККА в жёстком дефиците, их расход контролируется едва ли не на армейском уровне. Поэтому и свелось слаживание новых расчётов к бесконечным сменам дислокации, окапыванию и свёртыванию-развёртыванию огневых позиций. Ну, и к сборке/разборке/переноске миномётов и боекомплекта к ним.
Но все эти тренировки и даже политзанятия Вячеслав воспринимал как развлечение, хоть как-то разнообразящее скучную тыловую жизнь в окрестностях Шимска. Вот выдержать именно это скучное, размеренное течение жизни, ожидание перехода в наступление, обещанное на позднюю весну, и оказалось для него самым трудным. Его родная Киевщина под пятой оккупантов, никакой связи с родителями и родственниками, живущими под Белой Церковью, нет, а он «гоняет балду» в заснеженных новгородских лесах, вместо того, чтобы бить фашистов, гнать их с Советской земли.