Да и в аварийной ситуации она же сбросит люк штурмана, вместо гидравлики откроет створки шасси, отклонит закрылки, затормозит колёса. Просто превосходное специальное оборудование: автопилот, позволяющий при длительном полёте часть пути не прикасаться к штурвалу, радиокомпас, радиовысотомеры больших и малых высот, систем «слепого» захода на посадку, командная и связная радиостанции, радиолокационный прицел «слепого» и ночного бомбометания.
При этом крылья, фюзеляж и двигатели легко обслуживаются и даже отстыковываются по частям. Взлёт прост, управлять машиной легко, она очень устойчива на всех эксплуатационных режимах полёта. На малых скоростях тенденции к срывам и сваливанию нет, ввести её в штопор просто невозможно. Единственный недостаток — при длительном полёте надо внимательно следить за центровкой и время от времени перекачивать топливо из задней части баков в переднюю.
Просто поразительно, что столь сбалансированную машину разработали и изготовили всего-то за полтора года!
— Честно говоря, я только рабочие чертежи подписывал, — признался Сергей Владимирович испытателю в ответ на его восхищённые отзывы после серии первых полётов. — И то — только после того, как мне предъявили первоначальные, с моей же подписью. И контролировали сборку первых машин эти наши союзники из будущего, сплошь старики в возрасте за семьдесят, а то и за восемьдесят лет. Ни одной линии в чертежах, ни одного миллиметра в размерах изменить не позволили!
— То есть, получается, что это — всё-таки ваша машина, но придуманная в будущем?
Сергей Владимирович кивнул.
— А первый полёт на ней у них совершили вы, Владимир Константинович. В сорок восьмом году. Но эта машина — последней серии, с учётом всех возможных доработок.
Надо же! Вот, значит, откуда здесь, в Куйбышеве, эти неразговорчивые инструкторы в возрасте за шестьдесят, очень почтительно относящиеся к нему, Владимиру Коккинаки. Причём, загадочным образом исчезнувшие, едва убедились в том, что группа пилотов учебного авиаполка обучилась летать в той мере, чтобы самостоятельно обучать новые экипажи.
Здесь же, на учебном аэродроме Владимир Константинович встретился со своим младшим братом Константином, которого, как он знал, отозвали с фронта на испытательную работу, но по линии КБ Микояна и Гуревича. Тот шёл в «высотном» костюме с застёжками-«змейками» от недавно приземлившей небольшой машины со скошенными назад крыльями. Вот и вся секретность, в силу которой они скрывали друг от друга новые назначения, полетела к чертям! Оказывается, брат тоже испытывает реактивные самолёты, но не фронтовые бомбардировщики, как Владимир, а истребители.
Обнялись, похлопали друг друга ладонями по спинам. А вечером засели на квартире у старшего делиться впечатлениями. И на устах обоих самым частым словом было «потрясающе».
Вскользь упомянутая марка двигателя ВК-1, того же самого, что прятался под обтекателями Ил-28, не оставила у Владимира никаких сомнений в том, откуда взялась и эта машина, позволяющая забираться на высоту пятнадцать с половиной километров и преодолевать психологический барьер в тысячу километров в час. Горизонтальная манёвренность на высоте в две версты — даже лучше, чем у немецкого «мессера», а уж скороподъёмностью Миг-15бис «переплёвывал» любой современный самолёт.
— На фронте фашисты кроют все наши самолёты, кроме Ла-5, на вертикалях, как бык овцу. Да только закончится их время окончательно и бесповоротно, когда первый полк этих машин попадёт на фронт. Ребят в него набираем лучших из лучших. Сегодня, например, вывозил в качестве курсанта Героя Советского Союза, сражавшегося с фашистами в небе над Белоруссией на Миг-3. Может, слышал его фамилию: Середа? И уже во время переобучения в учебном полку на «лавочкине» умудрился сбить немецкий высотный разведчик.
Не слышал Владимир такой фамилии. Но ему, самому получившему Золотую Звезду, было и без того понятно, что «за просто так» подобные награды не раздают. Вон, у брата, сбившего семь вражеских самолётов лично и семь в составе группы, и то нет «звёздочки».
Пришлось поделиться и своими достижениями в освоении новой техники.
— Тоже жду, когда количество машин наберётся на авиаполк. Обидно, знаешь ли: самолёты лучшие в мире, а собирают их в час по чайной ложке.
— И правильно, что пока так медленно производят! — неожиданно вступился за авиастроителей младший брат. — Ну, разве это дело, если на такими отличными машинами станут управлять лётчики, едва освоившие два упражнения: взлёт и посадку? Сам же говорил, что голова кругом шла от того, сколько на твоём «иле» новых систем и устройств появилось. Думаешь, у нас меньше? Возросли ведь не только скоростные и высотные характеристики. Да та же самая посадочная скорость выросла. А радиолокационный прицел? А ракеты, которые нужно не куда попало пульнуть, а знать, какую именно цель для неё выбрать? А бомбометание? Наши истребители ведь могут и пару бомб нести.
Помолчав немного, Константин поделился слышанным от «своих» конструкторов.
— Техника новейшая, требующая высочайшей квалификации рабочих. Потому и военная приёмка зверствует на заводах. И не только на сборке готовых машин, но и при изготовлении отдельных агрегатов. Но, вроде, есть прогресс. Микояну уже пообещали, что к лету на пять полков «пятнадцатых мигов» изготовят. А пока что, брат, нам с тобой, похоже, только к марту на фронт удастся попасть.
22
«Прыщ на ровном месте», как обозвал Гаврилов возвышенность, обороняемую капитаном Зарубиным, отстоять удалось. Да и немцы, атаковавшие в сумерках, не особо напирали: всё-таки командир гвардейской мотострелковой бригады ещё в Белоруссии заметил, что германцы очень неохотно дерутся в тёмное время суток. Но какое-то беспокойство его всё же грызло, и он, посоветовавшись с начштаба Зарубиным и командиром танкового полка гвардии подполковником Леоновым всё же решил подстраховаться, выдвинув танковую роту к рощицам западнее Бородино. Этакий «засадный полк» на случай утреннего удара гитлеровцев во фланг войскам, держащимся за железнодорожное полотно.
Сложность заключалась в том, что засаду нужно устраивать втайне от врага.
— Смогут твои механики-водители, Геннадий Фёдорович, провести туда машины, не зажигая фар?
— Конечно, товарищ гвардии полковник! — кажется, даже удивился Леонов. — У нас же на каждом Т-55 стоят приборы ночного вождения. Эти, как его, инфракрасные.
— Ну, тогда давай. Только потихонечку, на малом газу, чтобы ни один фриц не услышал, что ты подкрадываешься. Мне важно, чтобы ты заткнул вот эту дырку между рощами, — ткнул комбриг остриём карандаша в карту. — Больно уж удобно по ней бить вдоль железнодорожного полотна.
— А что, там никакого охранения нет?
— Есть там пикеты. Как не быть? Да вот только они выставлены, чтобы перехватывать разведчиков, а не отражать серьёзную атаку.
Но потихоньку всё сделать не получилось. Среди ночи Гаврилова разбудил адъютант.
— Товарищ гвардии полковник, из батальонов докладывают, что западнее Бородино танковый бой.
Уже в штабной избе его на телефонном проводе ждал Леонов.
— Похоже, под прикрытием вечерней атаки немцам в сумерках удалось укрыть в том самом прогале между рощицами до двух десятков своих танков и до двух рот пехоты. Мои ребята их обнаружили этими самыми хитрыми приборами по теплу от костров в вырытых ямках. Так что правы вы были, Пётр Михайлович, по поводу утреннего удара вдоль железнодорожного полотна.
— А как их не обнаружили пикеты? — был вопрос командира бригады.
— Ночь, большое расстояние. Немцы-то остановились в самом начале этой проплешины. Ну, и бугорок мешал.
Даже в Выгоничах, в пяти километрах от места событий, были слышны выстрелы из стамиллиметровок Т-55 и чуть более слабые — трёхдюймовых пушек немецких трофеев и орудий Т-4. Предположительно Т-4, поскольку ни Гаврилов, ни Леонов точно не знали состава немецкой ударной группы. А выскочив из избы в сортир, командир бригады разглядел где-то в стороне Бородино отблески пламени и всполохи разрывов. Скорее всего, пылали подожжённые танки и рвались выпущенные осколочно-фугасные боеприпасы.