Надеждой, еще раз увидеть эти глаза.
И… пониманием того, что моя очередная встреча с этим очаровательным чудовищем, может закончиться для меня весьма плачевно.
Но, в любом случае, рано или поздно, она должна была состояться. И не только потому, что он ее обещал. А я склонна была ему верить.
Все было намного сложнее и, одновременно, проще.
Только он мог мне вернуть понимание сути происходящего.
Так что, в очередной раз, собрав всю волю в кулак, взяла себя в руки. И, закрывая дверь офиса, не рассчитывала на поблажки судьбы, готовая ко всему, что она еще собиралась мне подкинуть.
Ради своего развлечения.
Делая шаг в сторону автобусной остановки, кинула быстрый взгляд на ограду парка. Не знаю, что я ожидала там увидеть, но, не заметив знакомую фигуру, ощутила легкое недовольство. Отметив, что еще вчера, сожалела об обратном.
Мучиться ожиданием было нелегко.
Мне оставалось только свернуть за угол, когда меня, довольно бесцеремонно и грубо, взяли под руку.
Я, машинально, сделала сразу три вещи. Крепче прижала к себе сумку, что висела на правом плече. Дернулась, пытаясь освободиться от неожиданного захвата. И… подняла глаза. В слабой надежде, увидеть кого-нибудь из своих знакомых.
Не подумав, что и его, уже, можно отнести к этому кругу.
Это был действительно он. Мой прекрасный карающий ангел.
Сегодня на нем была короткая, до пояса, черная куртка. Замок, наполовину, расстегнут.
Ярким пятном на черной, плотно обтягивающей его рельефную фигуру, водолазке, выделяется кулон темного, будто припорошенного пеплом, серебра. В виде такой же, как на татуировке, змеи. Темные волосы, на непокрытой голове, искрятся крупинками изморози. Гладкая кожа, словно никогда не звавшая бритвы.
И выражение глаз. В котором, плюс к вчерашней жесткости, мелькает еще и нетерпение.
— Я…
Он покачал головой. Позволив себе насмешливо улыбнуться.
— Не стоит. Нас все равно никто не услышит.
Не знаю, почему, но я вновь ему поверила. Не сделав, даже, попытки позвать на помощь.
Так и стояла, пытаясь в пустоте его взгляда, в изгибе бровей и, едва заметном движении губ, увидеть будущее, которое он мне приготовил.
Молчание становилось все тревожнее. Но, похоже, не для него. Потому что, с каждым уходящим мгновение, все ярче становилось удовлетворение, которому он позволил проявиться на своем, холеном лице.
И, все тверже сжималась ладонь, удерживая мою руку, которую я не оставляла попыток освободить.
Первой не выдержала я.
— Что тебе от меня надо?
И вновь, в его улыбке, которая промелькнула у меня перед глазами, когда он наклонился к самому моему уху, мне почудились, едва заметные в воздушном мареве, клыки.
Заставив меня вздрогнуть.
— Пока только поговорить.
— Так мало, по сравнению с тем, чего ты хотел вчера.
Моя слабая попытка огрызнуться, вызвала у него приступ смеха. Яркого, звенящего, заразительного.
От которого, по моей спине побежали мурашки.
Еще раз, напоминая, о той грациозности хищника, которая с первого мгновения бросилась мне в глаза.
Его веселье прекратилось внезапно. В глубине зрачков вспыхнул, и мгновенно опал огонь.
— Тем не менее, я всегда получаю то, чего хочу.
Серьезное заявление, на которое стоило обратить внимание. Пристальное.
И, перехватив меня за другую руку, потащил в сторону злополучного парка. Уводя все дальше от людей, которые хоть и не могли оказать помощи, но, своим присутствием, помогали ощущать реальность окружающего мира. Незамедлительно теряющуюся, от одного взгляда на моего спутника.
Я едва успевала за его широким шагом. Изо всех сил пытаясь сохранить остатки былой уверенности. Которой становилось все меньше, по мере того как мы все дальше уходили вглубь аллеи. Где, как казалось, глядя на девственно чистый снег, с начала этой зимы не ступала нога человека.
Он остановился внезапно. Не утруждая себя тем, чтобы придержать меня, когда я по инерции полетела в снег.
Недовольно посмотрев, как я отряхиваю, после падения, шубу, отошел к припорошенной скамейке. Проведя над ней рукой, сел на оттаявшее сиденье.
Если он рассчитывал, что я отблагодарю его за те несколько секунд отсрочки, за которые мне удалось, если и не вернуть душевное равновесие, так, хотя бы, убрать панику их своих глаз.
Зря. В моей душе уже появилась ярость. Я хоть и не столь яркая представительница женской половины человечества, но это отнюдь не повод позволять ему с собой так обращаться.
Если бы только…
Очередной его взгляд, в котором не отражалось ни одной эмоции, я встретила, насколько могла, достойно.
— Можешь называть меня Олейор. Или, Олег. Как тебе удобнее.
Эх, если бы еще не этот голос. Слушая который начинаешь осознавать, какую глупость он совершил, кидаясь на меня с кинжалом.
Мог просто приказать, этим своим, особенным тембром. В котором одновременно слышится и журчание воды, и, перекатываемые ею камни.
И я бы, ни на секунду не задумываясь, сама устремилась навстречу лезвию.
А если бы еще и в его глазах мелькнула, хоть капелька тепла, сделала бы это, особо извращенным образом.
Я четко осознавала, насколько велика надо мною его власть. Которой, к счастью для меня, он не торопился воспользоваться.
Не знаю почему, но осознание этой зависимости, заставило меня отрезветь. Добавив еще пару капель ехидства в наш диалог.
— Мне тоже надо представляться?
Надеюсь, это будет действенным методом защиты, которая поможет сохранить мой рассудок в некотором здравии. Несмотря на все те чувства, которые я испытывала благодаря этому мужскому совершенству.
— Мне известно твое имя, Валерия.
— Не стоит так напрягаться. Называй просто, Лера.
И вновь, этот едва заметный наклон головы. И его губы складываются в снисходительную улыбку. А в глазах, как тонкая пленка льда, вновь появляется холод.
Вытягивая наружу все то, что я пыталась спрятать как можно дальше.
— Что тебе от меня нужно, Олейор? — Не знаю, как, но мой голос прозвучал достаточно твердо. По крайней мере, мне так показалось.
Но, к сожалению, не ему.
— Я пришел предложить тебе сделку.
И улыбнулся. Да так, что я едва не забыла, как меня зовут.
Остатки крови отхлынули от моего лица, и я, от неожиданности, покачнулась.
Но он был быстр. Очень быстр.
Я еще не успела прикрыть ресницы, чтобы не видеть выражения его лица, а он уже стоял рядом.
Его пальцы грубо приподняли мой подбородок, принуждая смотреть себе глаза. В которых расстилалась снежная пустыня.
— У меня есть выбор. Убить тебя. Или… стать твоим учителем. — Он говорил медленно, сдерживая, рвущееся из груди шипение. Заставляя меня ощущать себя даже не пылью под его ногами, а чем-то неизмеримо меньшим. Что посмело встать препятствием на его пути, и не имело ни одного шанса на пощаду. — Я выбрал — второе. Потому что, ты… мне… нужна. И ты будешь жить, до тех пор, пока это так.
Чем ярче проявлялась его грубость, тем легче становилось мне найти силы, чтобы сопротивляться ему. И, не смотря на всю униженность моего положения, я ответила ему довольно резко.
— Если мне не изменяет память, тебе это не удалось.
Я понимала, что нарываюсь. На то, о чем могу пожалеть. И нарвалась.
Он еще выше поднял руку, заставляя меня приподняться на цыпочки, и замереть, боясь даже дышать, когда холодный металл коснулся моей коже на шее.
Его лицо было абсолютно бесстрастным. Из него исчез, так мучающий меня холод. В нем не было высокомерия. В нем не было ярости.
В нем не было ничего. Кроме констатации того факта, что он, реально может сделать со мной все, что захочет. И я сдалась.
Надеясь, что не навсегда.
Лезвие исчезло едва ли не сразу, как только я начала опускать ресницы, признавая свое поражение.
Отпустив мой подбородок, он вернулся назад на скамейку, окинув меня еще одним пронзительным взглядом.
— Я хочу, чтобы ты поняла сразу. И не заставляла меня больше повторять.