— Спасибо, ведь ушел бы. — Милиционеры затолкали обоих в машину, захлопнули дверь.
— Не за что, — искренне ответил Максим.
— Прикинь, три случая за сегодня. У двоих сумки вырвали, у пацана телефон отняли да еще и по голове надавали, — поделился с Максимом сержант, ловивший первого «орла».
— Думаете, они? — Максим показал на заднюю дверцу уазика.
— А кто еще? У нас тут такого давно не было, как тварь эта в городе появилась, так началось. Это только у нас три случая, я про остальные районы молчу.
Все понятно, гости города вышли на привычный, традиционный для своего племени промысел — добычу денег и мобильных телефонов из карманов и сумок граждан. Максим даже не удивился услышанному. «Может, это доброе дело мне зачтется», — подумал он, глядя вслед отъезжающему патрульному уазику, усмехнулся невесело, вошел в подъезд.
И зачлось той же ночью. «Благодарность» на сей раз влетела в окно. В стекло ударилось что-то тяжелое, посыпались осколки, предмет врезался в занавески и грохнулся на подоконник, перекатился, упал на пол. Это оказалась бутылка с бензином. К счастью, она не разбилась, а «фитиль» на хвосте не успел хорошенько разгореться. Максим схватил «снаряд», вышвырнул его обратно. Ленка прошептала:
— Она нас выгонит. Дверь, теперь окно… На улице жить будем.
Максим пропустил ее слова мимо ушей, прислушивался к звукам с улицы. Потом подошел к окну, осторожно отодвинул штору. Подоконник усыпан осколками, перевернут горшок с цветком — вот и весь урон. Если не считать разбитого стекла, конечно. Ну, это мелочи.
— Что это было? — потребовала подробностей жена, и Максим решил, что врать больше не будет. Время для разговора не очень подходящее — третий час ночи, но так уж получилось.
— «Коктейль Молотова». Или просто бензин, я не понял. — Максим говорил просто и буднично, словно речь шла о походе в магазин за картошкой. — Если бы бутылка разбилась, мы бы уже сгорели, но нам повезло. Или действовали дилетанты, или просто пугали. Скорее всего последнее. Я им пока живым нужен.
Ленка вскочила, побежала в соседнюю комнату, вскоре вернулась.
— Васька спит, — сказала она, — не слышала, наверное. А если они опять…
— Могут, — коротко отозвался Максим, — запросто.
И понял, что не уснет до рассвета, будет прислушиваться к каждому шороху, следить за каждой тенью. Из разбитого окна в комнату врывался холодный воздух, занавески шевелились, и неприятно шуршал тюль. И ничего подходящего под рукой, чтобы закрыть пробоину. Ленка завернулась в одеяло и вопросов больше не задавала. Максим оделся, вышел в кухню, уселся у окна, смотрел, не отрываясь, в переплетение черных подвижных теней. «Уроды, скоты. Мало я вас…» — в бессильной ярости думал он. И оформилось давно бродившее глубоко внутри чувство — чувство вынужденного бессилия, невозможности противостоять вторгшейся в его жизнь орде, защитить близких. Нет, способов он знал немало, но все они здесь, дома, не годились. Если начать действовать по правилам, принятым на «той» стороне, то это будет означать только одно — войну. Причем в одиночку против всех — «пострадавших», закона, власти одновременно. И за спиной при этом только два беззащитных человека и никого больше. Да, еще адвокат этот, видно, что он старается, но толку-то от его усилий. «Все давно решено, и не здесь». Максим вздрогнул от неожиданного прикосновения. Это подошла проснувшаяся от шума кошка, потерлась о ноги, взгромоздилась на колени. Так и сидели до утра, пока не пришла Ленка. Она старательно отворачивалась, но в утренних сумерках Максим разглядел ее покрасневшие от слез глаза.
Стекло заменили, осколки собрали, в горшок с цветком Ленка насыпала свежей земли. Квартирной хозяйке было решено ничего не говорить, чтобы не напугать пенсионерку еще сильнее. Ей хватит и истории с размалеванными стенами и дверью. А то и правда заставит выметаться, и что тогда? Жить-то негде. Максим долго готовился к решительному разговору с женой, повторял перечень аргументов, выдумывал разумные доводы, когда все решилось само собой. В тот день утром из квартиры первая вышла Ленка, она собиралась в парикмахерскую. Зазвонил мобильник, она замешкалась в дверях, ответила на звонок.
— Что? Вы кто? Что вам надо? Я не понимаю… — твердила она в трубку, а Максим не сразу сообразил, в чем дело.
Потом вырвал у жены телефон, поднес к уху. И услышал развязный, говоривший с сильным акцентом голос, неторопливо перечислявший, что ждет саму Ленку и ее дочь, если… Дальше все было понятно, Максим уже заранее знал, что означает это «если».