На встрече в штабе ФБР Мур понятия не имел, что у ФБР были свидетельства, что Люн выдала китайцам операцию по подслушиванию их консульства. Его экспертные оценки относительно Китая пользовались в ФБР большим уважением, и его рекомендация, что Бюро стоило бы продолжить операцию «Горничная», имела среди коллег значительный вес.
Он так вспоминал свою позицию, которую занял на совещании 1991 года. — У нас есть женщина, которая ездит в Китай, она установила там контакты с высокопоставленными людьми, включая помощника президента Ян Шанкуня по вопросам разведки, она привозит нам из Китая много информации. Они знают, что ее допрашивает ФБР. Я привел такой аргумент: OK, мы закрываем это дело — и очевидно она собирается делать с китайцами еще что-то, о чем она нам не рассказывала. Так что, если мы прекратим операцию, она что, прекратит из-за этого ездить в Китай и иметь с ними дело? Главное, что она тогда прекратит сообщать нам материал из канцелярии китайского президента. Потому, я сказал, нам следует продолжать, и другие люди в помещении согласились с этим.
Джей-Джей Смит и Билл Кливленд были в восторге, когда покинули штаб-квартиру ФБР. Пуля пролетела мимо. С их точки зрения исход встречи, возможно, не мог и быть лучшим.
Однако в Калифорнии оставался еще один нерешенный вопрос. Джей-Джей должен был заняться «Горничной». Ей нужно было прямо сказать, что ФБР теперь известно об ее тайной передаче информации китайской разведке.
31 мая Джей-Джей встретился с Катриной Люн. В сердитой, эмоциональной громкой ссоре на кухне ее дома в Сан-Марино он рассказал ей, что узнал об ее сеансе связи с Мао. ЦРУ идентифицировало Мао как офицера разведки. И куратор «Горничной» из МГБ не был каким-то обычным шпионом. Мао Гохуа, как он назвался — возможно, это и не было его настоящим именем — считался ведущим экспертом МГБ по США, что примерно соответствовало должности руководителя географического отдела в ЦРУ. Неясно, как он поднялся на эту должность, так как его английский язык был ужасным, и, насколько известно, он никогда не посещал Соединенные Штаты.
Джей-Джей предоставил ей расшифровку стенограммы телефонного звонка. Если у Люн до этого были какие-то сомнения, то теперь она поняла, что ее неосторожный звонок в Пекин был перехвачен. Джей-Джей и ФБР точно знали, что она рассказала Мао. Прятаться ей было негде, и она должна была придумать объяснение для Смита.
Тогда она призналась, что Мао Гохуа несколько лет назад узнал, что она являлась источником ФБР. Она утверждала, что это случилось во время ее поездки в Китай, возможно, приблизительно в 1986 или 1987 году — дата неясна — когда она взяла с собой свои заметки о китайском перебежчике, сбежавшем в Соединенные Штаты, которые подготовили она и Джей-Джей. Заметки были в ее багаже.
Когда Люн, по пути к Пекину, пересекала границу между одной и другой провинцией в Южном Китае, служащие внутренней пограничной охраны отвели ее в сторону, обыскали багаж и нашли заметки. Во время следующей поездки в Китай месяц спустя она встретилась с Мао. У него в руках были ее заметки. В них содержалось больше подробностей, чем она сообщала ему о перебежчике.
По рассказу Люн, именно тогда она призналась Мао, что работала на ФБР. Тогда же она согласилась с тех пор сообщать МГБ все, что она знала об операциях ФБР. Мао также приказал ей заранее предупреждать МГБ обо всех запланированных поездках агентов ФБР в Китай.
Так как она работала на ФБР с 1982 года, было сомнительно, что китайская разведка узнала об этом только четыре или пять лет спустя, особенно учитывая, что Джей-Джей и Люн часто бывали вместе на торжественных обедах и других официальных церемониях в Лос-Анджелеса и его окрестностях. Открытые публике дружеские контакты с ФБР способствовали возвышению Люн в Сообществе американских китайцев. Но, называя середину или конец 1980-х как вероятную дату, когда МГБ раскрыла ее роль, Люн, избегала вопроса, передавала ли она секреты Пекину еще и до этого момента.