– Что ещё тебе известно? Говори всё, иначе!..
– Больше ничего, клянусь, я всё сказал!
Крант некоторое время изучающе глядел в лицо напарника, словно пытаясь проникнуть в его мысли. Потом процедил:
– Считай, что я тебе верю. Но есть ещё один момент. Признайся, что ты спрятал в кустах?
– В каких ещё кустах? – с неподдельным изумлением переспросил Стиблер.
– В тех самых, в которые ты ходил с полчаса назад, якобы по нужде. Сейчас я вспомнил, очень уж подозрительная отлучка. Что ты там делал, я хочу знать правду?
Стиблер рассмеялся:
– Я же тебе сказал тогда, что меня приспичило, вот и пошёл туда… Можешь посмотреть, если хочешь, убедишься.
– Пойду, обязательно пойду, погляжу и проверю, – заверил Крант, – но только с тобой. Ведь оставлять тебя одного здесь нельзя, ты можешь что-нибудь сотворить такое… Но гляди, если соврал – ты покойник.
– Я сказал правду, чистую правду!
– Тогда я дам тебе пинка под зад и отпущу на все четыре стороны.
Стиблер облегчённо вздохнул, не надеясь отделаться столь легко.
Они выбрались из «ягуара» и углубились в кустарник. Стиблер показал:
– Вот видишь мокрое место, видно хорошо, блестит под луной… Ничего я не прятал.
– Да, – вспомнил Крант, – а что у тебя в карманах? Покажи. Всё доставай!
Разные мелочи он вернул вероломному напарнику, а документы и связку из трёх ключей забрал. Спокойно отступил на шаг назад и нажал курок «магнума»: Стиблер превратился в труп раньше, чем понял, что произошло… Держась на расстоянии, чтобы случайно на него не попала кровь, Крант пустил ещё одну пулю в голову агонизирующего человека. На всякий случай. Он привык всё делать наверняка.
Вернулся к машине. Усаживаясь в кресло за руль, вполголоса произнёс:
– Терпеть не могу пачкать возле себя.
Настроение его улучшилось. Он чувствовал, что смерть отдалилась, хотя и не скрылась совсем. Это он будет иметь ввиду. Мысленно выругал себя: давно было пора вспомнить о своём испытанном кредо и сменить район охоты. Тут он слишком наследил, чересчур примелькался. Расслабился, завороженный большими и лёгкими заработками. Непростительная оплошность, которая может ему дорого обойтись.
Мотор заработал и машина понесла киллера прочь от особняка Ивена Эфаноффа, который так и не узнал, что пребывал на волосок от смерти.
…Собаки подбежали, дружески повизгивая. Предвидя подобную встречу, Крант загодя подкармливал их, приручая к себе. Потому псы не лаяли. Ключом Стиблера Крант открыл дверь чёрного входа и вошёл в здание. Коридор устилал пушистый ковёр, который позволял двигаться бесшумно. Кабинет. Поворот ручки и шаг в комнату.
Последовал резкий окрик:
– Том, ты зачем явился? Мы тебя не звали!.. Что? Это ты?! Как? Зачем ты здесь?!.
Хозяин этого прекрасного кабинета Уильям Кейселл поперхнулся, когда увидел, что вместо старого слуги перед ним стоит с огромным «магнумом» в руках Крант, чьё мрачное до свирепости лицо могло устрашить даже того, кто не ведал о его жуткой профессии наёмного убийцы. А Кейселл знал это, как и его компаньон Мишель Мориссон, который находился здесь же. Последний попытался было сунуть руку в карман, но замер на прицеле револьвера киллера. Затем Крант подошёл к нему, забрал «беретту» и нанёс Мориссону тычок в живот, от которого тот надолго потерял дар речи.
– Теперь поговорим начистоту, джентльмены, – начал Крант, – Почему вы решили избавиться от меня?
– Это ложь!
– Стиблер мне всё рассказал, нет смысла запираться: он оказался на удивление весьма осведомлённым в ваших делах человеком! Я хочу знать правду, всю правду и ничего, кроме правды. Так почему же? Выкладывайте всё начистоту. Я очень, очень любознательный.
Компаньоны переглянулись с неприятными минами на лицах. Поморщились, поняв, что им выбора не оставляют.
Затем Кейселл с кислым видом спросил:
– Что тебе говорит фамилия Гангнус?
– Я служил у некоего Гангнуса, Иосифа. У него был брат Сэм, позже унаследовавший его дело. Дальше.
– Под каким именем вы служили у него?
– Тогда меня звали Гансом Каллером. Что ещё хотите знать?
Кейселл и Мориссон снова обменялись взглядами, откровенность Кранта поразила их.
– Что вы сделали с Иосифом?
– Убил, – спокойно ответил Крант, – как сейчас убью и вас. Можете считать себя покойниками. Убью, если…
– Что – если?! – от страха двое ещё несколько минут назад бодрых мужчин почтенного возраста превратились в откровенно перетрусивших стариков. На бледных до пепельного цвета лбах выступила испарина.
– Если не сумеете откупиться. Сейчас же, немедленно. Даю вам десять минут, и ни секундой больше, чтобы выложить выкуп. Иначе потом вы трупы. Советую поспешить. Напоминаю о печальном опыте Иосифа Гангнуса: он слишком уж медлил, растягивая расставание с деньгами и это его погубило. Примите во внимание сей печальный пример. Поспешите протянуть мне руки с деньгами, иначе протяните ноги.