— Спасибо, конечно, но я не могу приписать всю заслугу на свой счет. У меня не менее пылкая и искусная помощница, — ответил он, обхватывая ладонями ее ягодицы и прижимая ее еще теснее к пульсирующему и твердому, как камень, члену.
Хармони поняла, что внутри нее все пульсирует с ним в унисон.
Они начали перекатываться, как будто Пэкстон собирался оказаться сверху, и она уже чувствовала, что вот-вот кончит просто потому, что почувствует его на себе, как вдруг он резко оттолкнул ее, да так, что она чуть не скатилась с дивана на пол.
На самом краю Пэкстон буквально спас ее и прижал к себе, вдавив свой лоб в ее, пока пытался отдышаться. Так они и лежали, склеившись лбами, глядя друг другу в глаза и уже не понимая, где чье дыхание, а Хармони изо всех сил старалась не расплакаться, не закричать, не обругать или не стукнуть его, просто так, удовольствия ради.
Кинг вздохнул и спросил:
— Ты ведь мне поможешь?
Хармони была готова поклясться, что он никогда в жизни не произносил этих слов.
— Еще минута, — продолжал он, — и мне уже будет сложно справиться с… ммм… с тем, «чем думают все мужики».
— И в чем проблема? — резко выпалила Хармони.
— Мы пожалеем об этом. Я о том, что воспользовался случаем, а ты — о том, что позволила мне это сделать.
Хармони насмешливо рассмеялась:
— Это ведь взаимно! — А потом ткнула его пальцем в грудь так, что он вздрогнул. — А теперь послушай, хренов гибрид человека и обезьяны. Я уже большая девочка и вполне могу сама нести ответственность за свою половую жизнь и за свои собственные оргазмы. И родилась я не в дремучем средневековье. Останься я здесь подольше, тебе бы пришлось защищаться от меня. Рано или поздно я уложила бы тебя в постель, и тебе бы до опупения это понравилось. Меня зовут Хармони. Запомни, потому что именно это имя ты орал бы в экстазе, сложись обстоятельства иначе. А теперь заткнись, пока окончательно не довел меня до ручки.
Договорив, она спрыгнула с дивана и помогла Пэкстону подняться. Он был так поражен, что не смог вовремя обрести равновесие и налетел на нее. Хармони пальцами стянула его штаны, чтобы сделанная ею дыра не зияла на самом интересном месте, пока он не встал твердо на ноги и не взял себя в руки. Хотела бы она то же самое сказать о себе…
— Хармони, — позвал Пэкстон, обнимая ее одной рукой за плечи и поворачивая ее к себе, — для записи: я думал, что, если воспользуюсь случаем, ты «разукрасишь мою физиономию всеми цветами радуги» или «воткнешь что-нибудь поострее в мою вторую булку».
Хармони поникла:
— Жаль. Очевидно, я посылала тебе непонятные сигналы. Не специально, ясное дело. Хотя и не сказала бы, что ты завалил меня своими. Как насчет того, чтобы простить друг друга и начать все заново? Вот тебе мое официальное заявление, Пэкстон: на дворе новое тысячелетие, и я — королева своей собственной половой жизни. Усек?
Она видела, что достучалась до него. Пэкстон смотрел на нее как-то по-новому, как будто на него снизошло, наконец, прозрение. Или как будто теперь он всерьез рассматривал ее как равноценную сексуальную партнершу и ту самую женщину, которая научит его действовать спонтанно. Хармони понимала, что для него самого это в новинку.
— Спасибо, — проговорил Пэкстон. — Для соблазнительницы, которая гордится тем, что она обалденная, из тебя вышла отличная медсестра.
Ладно, он сменил тему, но Хармони любила, когда ей бросают вызов.
— Мы с сестрами практически вырастили друг друга. Так что мы привыкшие к разбитым коленям, царапинам и ссадинам.
— Неужто ты такая не одна на свете?
— Ты себе даже не представляешь. Страшноватая мысль, да? Короче, фишка не в этом.
— И в чем тогда фишка?
— Фишка в игрушках. Это послание.
На лице Пэкстона появилось озадаченное выражение, между бровями залегла складка.
— Какое еще послание?
Хармони раздраженно фыркнула:
— Гасси играла со мной, чтобы показать мне, что она это может. Потом ты спас меня, мы, так сказать, объединили усилия, и Гасси стала играть с нами обоими. Из всего этого следует, что штык едва не встрял туда, где у тебя вторые мозги, не случайно.
— Перестань обзывать меня штампами. Я не пользовался своими «вторыми мозгами» со старших классов.
— Что так? Поизносился за школьные годы?
— Нет. Я пользовался тем, что ты так называешь, и позднее, но в низких целях и из-за этого давным-давно испоганил себе жизнь.
— Даже если и так, ты точно не ведешь монашеский образ жизни, потому что целуешься ты, как…