Она задумалась над его просьбой.
– Не вижу в этом никакого вреда. Да, конечно.
– А вы должны называть меня Ланс.
Его голос, глубокий и приятный, вибрировал в ночном воздухе. Она вспомнила еще одного человека, еще одного «друга», которого природа наградила таким же неотразимым, повелительным голосом, и подивилась своей сильной реакции на обоих мужчин.
Она сказала Киту, что хотела бы сравнить его с другим мужчиной, хотя в тот момент ее заявление было не более чем уловкой, задуманной, чтобы оказаться в его объятиях. Однако же вот сейчас она стоит в полутемном саду с потрясающе красивым мужчиной. Принимая это во внимание, возможно, ей стоит поэкспериментировать, реализовать свое пока еще не выполненное желание расправить крылья и испытать свои новые возможности.
Легкий трепет пробежал по телу от этой мысли.
– Вы все-таки замерзли, – мягко укорил он. – Идемте-ка, я отведу вас в дом.
Она повернулась к нему лицом:
– Через минуту. Вначале я хотела бы задать вам один вопрос.
Он терпеливо ждал.
Призвав на помощь всю свою смелость, она заглянула в его сияющие голубые глаза:
– Ланс, вы могли бы поцеловать меня?
Она заметила его удивление по тому, как одна золотистая бровь изогнулась кверху. Потом он улыбнулся:
– Если вы хотите этого, Элиза.
– Мне хотелось бы понять, хочу ли я.
Он улыбнулся медленной, кошачьей улыбкой:
– Тогда давайте попробуем.
Она сделала глубокий подготовительный вдох и медленно выдохнула, когда Ланс заключил ее в свои объятия.
Каким будет его поцелуй? – гадала она. Наверняка не таким, как у Кита, но лучше или хуже?
Он наклонил голову, соединив их губы мгновением позже. Она закрыла глаза и позволила себе расслабиться и отдаться ощущениям. Приятно, подумала она, определенно приятно. Его губы были теплыми и зовущими, когда двигались на ее губах с несомненной уверенностью. Почувствовав ее податливость, он обнял ее крепче, требуя большего.
Она ответила на его поцелуй, приоткрыв губы, и полностью отдалась во власть его прикосновения. Внезапно ей захотелось страсти и пыла, захотелось, чтобы он заставил ее разум плавиться от желания, захотелось, чтобы он начисто выжег из ее памяти все, что она когда-либо испытывала к Киту Уинтеру.
Она отдалась их поцелую с каким-то хрупким отчаянием. Сердце забилось быстрее, кожа запылала, несмотря на прохладный воздух. Но ее сознание, совершенно неоспоримо, целиком и полностью оставалось при ней. Поцелуй Ланса был искусным и приятным, и большинство женщин, она уверена, уже потеряли бы голову от пьянящей силы его опытного прикосновения. Его поцелуи были восхитительными, за исключением одного.
Он не Кит.
Она отстранилась, опустив голову, чтобы он не смог прочесть печаль, которая наверняка отразилась в ее глазах.
– Вы, должно быть, считаете меня слишком развязной.
– Нет, я считаю, что вы восхитительны, – сказал он, тяжело дыша, словно запыхался.
Неужели их поцелуй так повлиял на него?
В этот момент она осознала, что не должна была целовать его, поскольку ясно как день, что ему это понравилось гораздо больше, чем ей. Она заставила себя поднять на него взгляд и улыбнуться.
Из-за удобно расположенной вечнозеленой живой изгороди Кит наблюдал, как Бревард целует Элизу. Он сдержал вскрик ярости, едва не сорвавшийся с его губ, руки с такой силой сжались в кулаки, что от напряжения заболели костяшки пальцев.
Он вышел в сад, чтобы провести несколько благословенных минут наедине с собой, подышать свежим ночным воздухом. Еще ему хотелось проложить так отчаянно необходимое расстояние между ним и Марвеллой Белкирт, вдовой маркиза Пинчена.
Ему вообще не следовало начинать флиртовать с ней, тем более целовать ее три дня тому назад в библиотеке на балу у Найтонов. Она имела репутацию женщины, заводящей любовников, молодых, сильных мужчин, которые являлись полной противоположностью ее немощному, без малого восьмидесятилетнему супругу, теперь уже покойному.
Сплетаясь с ней в жарких объятиях на диване в библиотеке, он прекрасно знал, что она позволила бы ему гораздо больше, чем несколько поцелуев и быстрых ласк. Как легко было бы задрать ей юбки и погрузиться в ее горячую женскую плоть, освободиться от того расстройства и замешательства, какое он испытывал в последнее время из-за другой женщины, к которой он не должен испытывать вообще никаких чувств!
Но одного лишь отголоска имени Элизы в его сознании оказалось достаточно, чтобы свести на нет его вожделение и положить конец пылкой встрече.
Поэтому, когда Марвелла начала заигрывать с ним сегодня вечером, ему надо было немедленно остановить ее амурные поползновения. Но едва он открыл было рот, чтобы поставить вдову на место, как Элиза проплыла мимо под руку с Бревардом, с очевидным удовольствием смеясь над тем, что говорил ее спутник.
А теперь Элиза в объятиях Бреварда, и они целуются!
Проверяет свои вновь обретенные навыки, как и обещала. Интересно, Бревард первый или она позволяла и другим своим воздыхателям уводить ее в темноту парка и вкушать сладости ее губ? Неужели Маплвуд тоже целовал ее? И Викери?
В глубине души он знал, что нет, этого не было. Несмотря на все ее смелые заявления в тот день в кабинете Вайолет, он знал, что Элиза не ветреная соблазнительница, но леди до мозга костей. Если она целует Бреварда, то, должно быть, потому, что неравнодушна к нему.
Его предположение подтвердилось, когда Бревард с Элизой прервали поцелуй. Бревард продолжал обнимать ее, а она опустила голову и прислонилась лбом к его плечу, словно ища опоры. Неужели она настолько возбуждена, настолько охвачена страстью их поцелуя, что ей нужно время, чтобы прийти в себя?
Затем она взглянула на Бреварда и улыбнулась нежно и ослепительно, словно его поцелуй осветил весь ее мир.
Кит отвел взгляд, не в силах больше ни секунды видеть это.
Он хотел уйти, но не мог из опасения, что они услышат его и поймут, что он за ними наблюдал. Поэтому он подождал, пока они не вернулись в бальный зал, и только потом вышел сам, чтобы медленно направиться к дому.
Кит стер пот с лица, затем бросил полотенце обратно ожидающему мальчику-слуге, и тот ловко поймал его. Он принял стакан охлажденного лимонада и выпил его несколькими большими глотками.
Кит взглянул на своего партнера в этой встрече. Здоровяк прислонился к стене боксерского салона, в буквальном смысле пытаясь перевести дух. Этим утром они с человеком Джексона как следует поразмялись, практикуя различного рода маневрирование ног, прежде чем перейти к работе рук – короткие прямые удары, выпады, ложные удары и контрудары.
В настроении угрюмом и мрачном, что подтвердил бы каждый, у кого хватило бы глупости это сказать, Кит энергично и настойчиво перешел прямо к практике. Отказываясь делать перерывы между раундами, он наседал все жестче и настойчивее, переходя от одного приема к другому, словно одержимый.
И возможно, он и был одержим, размышлял Кит, надеясь использовать боксерские перчатки и здорового противника, чтобы выбить демонов, которые скрывались внутри его. Но единственное, чего он достиг, – взмок от пота и измотал противника. В конце концов до него дошло, что его противнику нужно передохнуть, но он не имеет права сделать это, пока ему не велят либо Кит, либо сам Джентльмен.
Поэтому Кит остановился.
– Отличный раунд, Джонс, – сказал он мужчине. – Иди умойся.
– Благодарю, милорд. – Джонс устало кивнул и вышел из тренировочного зала.
Кит плюхнулся на гладкую деревянную скамью и оперся локтями о колени. Несмотря на целое утро напряженной тренировки, он даже почти не запыхался. Нерастраченная энергия, как электрическая дуга, все еще гудела в мышцах и венах. Наверное, он мог бы попросить Джексона дать ему нового партнера для бокса, дабы освободиться от излишков энергии, но салон был полон, и ему не хотелось доставлять лишнее беспокойство.