Рэйчел дверь закрыла, но осталась стоять.
– Мне нужно поговорить с тобой.
– Кофе? – Эдди рассеянно повернулась, не выпуская из рук чайника.
– Мама! – Это было единственное слово, до которого она додумалась, чтобы привлечь внимание Эдди. Рэйчел никогда так её не называла.
Эдди посмотрела на неё, нахмурилась.
– Что-то срочное?
– Да. Действительно срочное.
Клеопатра и её дочь были выдворены с профессионализмом, вежливостью и поспешностью, которые поразили Рэйчел. Кофе так и остался недопитым.
Рэйчел услышала голос Эдди у передней двери:
– Как жаль, что вам пора, – словно уход был полностью их идеей.
Когда Эдди вернулась на кухню, Рэйчел нашла ещё одну бутылку вина и открывала её.
– Лучше не позволять людям курить здесь.
– Знаю, милая, но она была в отчаянии. Её муж только что сбежал с одной из своих студенток.
– И вы обсуждали это здесь. В присутствии их дочери.
– Не напрямую. – Она подобрала слово: – Эллиптически. Он преподавал со мной в колледже. Я наняла его. Чувствую определённую ответственность.
– Разумеется. – Это было сказано с иронией, которую Эдди прекрасно распознала.
Она села напротив Рэйчел за выскобленный сосновый стол и спокойно взяла ещё бокал вина. Эдди недавно вышла на пенсию, но не позволяла себе распуститься. Несмотря на склонность к радикальным взглядам, которые так смущали Рэйчел в детстве, она всегда была убеждена, что внешность имеет значение. Её короткие волосы были грамотно подстрижены, кожа чистая. Она хорошо одевалась, в стиле стареющих хиппи, носила длинные юбки, этнические стёганые куртки. Рэйчел задумалась, нет ли у её матери любовника. Когда она росла, всегда были мужчины, но Эдди вела себя с осторожностью, граничащей с одержимостью. Этим мужчинам никогда не были рады на хаотичной, полной народа кухне. Им давали понять, что они никогда не должны посягать на домашнюю жизнь Эдди.
Эдди посмотрела на Рэйчел поверх бокала.
– Надеюсь, – сказала она осторожно, – ты здесь не для того, чтоб приняться за старое.
Имелся в виду её отец.
– Нет.
– Тогда скажи мне, – мягко попросила Эдди, – чем я могу помочь.
Рэйчел молча пила вино.
– Проблема с парнем?
– Не глупи. Мне не четырнадцать. И вообще, думаешь, я бы стала говорить с тобой о чём-то подобном?
– Ну, да. Надеюсь, что да. – В голосе Эдди слышалось сожаление, и Рэйчел почувствовала, что ведёт себя грубо, глупо и по-детски.
– Белла умерла, – сказала она. – Прошлой ночью. Покончила с собой, повесилась. Я её нашла.
– Почему ты не приехала домой раньше? Или не позвонила? Я бы могла за тобой приехать.
– Думала, что справлюсь сама.
– Дело не в этом. Уверена, что справишься.
Прошло время, прежде чем Рэйчел ответила.
– Нет, – сказала она. – Не сама. Не в этот раз.
– А-а. – Эдди допила свой бокал. Вино оставило след на её губах и широких передних зубах, которые Рэйчел унаследовала. – Ты знаешь, я всегда завидовала Белле. Немного. Это не значит, что мне не жаль. Разумеется, нет. Но меня обижало, что вы так близки, вы двое.
– Вы ведь не были знакомы?
– Тем хуже. Мне казалось… то, как ты о ней говорила. Я думала…
– Что я хотела бы, чтоб она была моей матерью?
– Что-то вроде того.
– Нет, – сказала Рэйчел. – Но мы были друзьями. Настоящими, близкими друзьями.
– Если хочешь поговорить о ней, я могу слушать всю ночь.
– Боже, нет.
Разве не обычно для Эдди и её друзей думать, что разговоры – это всё, что требуется? Во времена её детства этот дом был полон разговоров. Ей чудилось, что они – суп из слов и она в нём тонет. Возможно, поэтому она предпочитала цифры, предпочитала считать. Цифры были точны, не допускали двойного толкования.
– Что тогда?
– Мне нужно знать, почему она это сделала.
– Мы уверены, что она этого хотела? Это не мог быть несчастный случай? Или даже убийство?
Рэйчел покачала головой.
– Приезжала полиция. И записка была. Почерк её. Я объяснила полицейскому, что слова подобраны так, как говорила только она. Понимаешь, что я имею в виду?
Эдди кивнула.
«Конечно, – подумала Рэйчел, – ты знаешь о словах всё».
– Она знала, что я приеду той ночью. Если у неё были проблемы, она могла рассказать мне. Может, думала, что не смогу помочь.
– Нет, она так не думала.
– Мне надо было поддерживать связь с ней зимой. Тогда бы я знала. Понимаешь, я даже ей не позвонила.
– А она звонила тебе?
– Нет.
– Тебе известно, что вина – распространенная часть симптомокомплекса, вызванного потерей близкого человека?
– Эдди!
Эдди преподавала английский и театроведение в предуниверситеском колледже[1], но также отвечала там за пастырскую заботу. Она посещала курсы по психотерапии. Механически воспроизводимые ею крупицы знаний о психологии всегда раздражали Рэйчел.
1
Sixth form college (