– Очень интересно, – задумался Смолов. – А ну, дай-ка мне биллинг Капраловой. Ну-тка… Ага… Слушай, Катерина, ты давай, звони Диме Травкину, в общих чертах обрисуй ему ситуацию. Но про школу пока ничего не говори.
– Почему?
– Лейтенант Востроилова, кру-у-гом!.. Исполнять.
– Есть, мон женераль.
Пока Катя дозванивалась до Травкина (это оказалось делом непростым – Дима, как один из руководителей оперативной бригады, в эти часы был необычайно востребован), Смолов засел за свой компьютер и принялся листать виндовские окошки. Минут через пятнадцать, когда Востроилова сумела-таки прорвать информационную блокаду и успела доложить Травкину почти все свои соображения по поводу похищенной, Смолов, хитро потирая руки, отобрал у нее трубку и попросил Диму уточнить еще один момент. А именно: какая загородная недвижимость зарегистрирована на имя Афанасьевой Риммы Васильевны?
Заметив удивленный взгляд Катерины, Смолов отключил трубку и загадочно произнес:
– Извини, но пока это мой девичий секрет. Да, в последний раз спрашиваю: пиво, холодное, будешь?
– Буду, – надула губы Катя. – А я вам, между прочим, все всегда рассказываю.
– И это правильно. Потому что только чистосердечным раскаянием и своим признанием и рассказом о вашем прошлом вы расчистите себе дорогу к новой жизни. Кстати, откуда фраза?…
– Из «Места встречи», – буркнула лейтенант Востроилова.
– Молодец. Считай, пиво заслужила, – похвалил ее Смолов и полез в морозилку.
«Семь-три-седьмой» экипаж Эдика Каргина отстаивался на Сиреневом бульваре четвертый час кряду. Даже рядовых грузчиков, занявших наблюдательные позиции по обе стороны дома № 17 (окна квартиры фигуранта выходили и туда, и сюда), и тех уже невыносимо тяготило вынужденное безделье. Хотя, казалось бы, именно сегодня грех жаловаться: солнце припекает, птички щебечут, девки молодые в мини и бикини взад-вперед фланируют… Знай себе сиди на лавочке, вдыхай кислород, покуривай да созерцай прекрасное. Ан нет: и пятая точка на жесткой лавочке поистерлась, и курево к концу подходит, да и мини-бикини, если честно, примелькались-приелись. Тем паче, что все прогрессивное человечество на пляжи ломанулось (вон, до тех же Озерков всего-то четыре остановки!), и только ты, как магометанин, сидишь, вперившись взглядом в сторону востока. И в этом твоем взгляде, собственно, и заключается нынешнее «тонкое дело».
Словом, если уж молодняк, до живой работы не шибко охочий, и тот затосковал, то что ж тогда говорить про бригадира и механика? А ведь они, в отличие от своей пехоты, проводили время в куда более комфортных условиях. Загнав служебный «Форд» на близлежащий пустырь, они распахнули все дверцы, настроились на «Наше Радио» и расстелили на земле предусмотрительно захваченную не первой свежести газетку. Вывалив на прессу взятую из дома немудреную снедь, Эдик Каргин и Паша Козырев работали легенду «завтрак на траве». Но работали вяло, поскольку изображать в течение нескольких часов перекусывающего человека – это вам не монолог Гамлета читать. Экспрессии, прямо скажем, маловато.
И Эдик, и Паша были профессионалами, и в какой-то момент каждый из них интуитивно почувствовал, что тянут они явную пустышку – не будет сегодня объекта в движении. Почему? А хрен его знает! Но не будет. Даже несмотря на клятвенные заверения предыдущей смены, что со вчерашнего вечера объект из дому не отлучался и гостей не принимал. Меж тем, исходя из полученных вводных, принять должен был непременно. И вот как раз по окончании этого приема экипажу «семь-три-второго» и предписывалось сесть гостю на хвост. По информации заказчиков, хозяин квартиры приторговывал оружием и прошедшей ночью (на крайняк с утреца) к нему должен был зайти очередной покупатель. Но вот уже и солнце скоро должно было начать клониться к закату, а ничего похожего «грузчики» трех сменивших друг друга смен так и не зафиксировали.
– …Может, гранаты у него не той системы? – лениво попытался пошутить Эдик.
– А может, мы его все-таки того? Маханули? – более приземленно предположил Паша.
– Не, ни фига. Мне отсюда, хоть и плохо, но все равно подъезд видно. Последние минут сорок в него вообще ни один мужик не заходил.
– А если покупатель – баба? – не сдавался Паша.
– А вам, товарищ водитель, тоже нехудо иногда на инструктаж ходить. Особливо когда речь идет о делах, находящихся под контролем начальника ГУВД. Инициатор четко обозначил: мужик, 30–35 лет, рост выше среднего, небольшая залысина. Ну и так далее… Нет, бывают, конечно, случаи, когда объекты под бабу маскируются, но сегодня явно не тот случай. Пришлось бы ноги брить, да и в парике жарковато. Опять же не всякий ствол в дамской сумочке поместится.
– Интересно, а откуда они все это узнали?
– Кто?
– Да заказчики.
– Блин, Козырев, ты будто первый год замужем. Откуда!.. От верблюда! А верблюду дятел нашептал.
– Ну, тогда, значит, это не у него гранаты, а у них дятел не той системы, – подвел итог Козырев.
Оба заржали.
Лишь через пару дней они узнают, что в данном случае пресловутый «дятел» как раз таки шепнул как надо. А вот грузчики, наоборот, облажались. Правда, к «семь-три-седьмому» экипажу никаких претензий быть не могло – прокол случился у смены, стоявшей на Сиреневом в ночном.
А летняя ночь в Питере, если кто не знает, даром что белой прозывается, а на самом деле и в ней есть темная фаза, хотя и не столь продолжительная, как в других местах. К тому же и ночные температуры дневным не чета. Вот потому-то малость и схалтурил экипаж «семь-три-второго», каких-то пару часов протусовавшийся полным составом в теплом салоне оперативной «десятки». Опять же для перекуса самое время – здесь, на Сиреневом, бывшая Пельше, на этой местной Кудыкиной горе, только чужие в такую пору шастают.
Вот он и пришастал. Правда, совсем не с той стороны, откуда его ждали. Вызвонил покупатель хозяина по мобиле, да и подошел тихонько к его балкончику. Продавец, благо всего второй этаж, вниз на веревочке сумку спустил, а вот наверх уже денюжку, аккуратненько так, втянул. Кстати сказать, в этот самый момент бригадир «семь-три-второго» Женя Рогожин ни с того ни с сего вдруг бутербродом с колбасой подавился. Кто знает, может, то знак был свыше, ну да «грузчики» в основной массе своей народ неверующий, а посему правильно истолковать его не смогли. Ну а на рассвете они снова по своим точкам разбрелись, а вскоре и вовсе новой смене пост передали и со спокойной совестью укатили отсыпаться. Вот вам и весь сказ. Немудрена история – таких в наружке много случается. Всех и не упомнишь.
– М-да, тоска, Анфиса.
– Тоска, Раиса, – подтвердил Козырев.
– Черт с ним, с покупателем. Хоть бы сам объект на свет, вернее, на Просвет божий выглянул. За пол-литрой там в магазин смотался. Или к бабе в гости. Все какая-то движуха.
– Или кота закопал, – как вариант предложил Паша.
– Или кота, – равнодушно согласился с ним бригадир.
Историю «за кота» в свое время Каргину по пьяни рассказал эфэсбэшный куратор наружки. Со слов старого чекиста, в свое время очень много хлопот питерским комитетчикам доставлял атташе по культуре консульства Франции. В КГБ откуда-то узнали, что дипломат занимается шпионской деятельностью, а посему решили во что бы то ни стало эту деятельность пресечь. Но иностранец держался настороже и не давал им для этого ни малейшего повода. За французом и его русской подругой была установлена постоянная слежка. И вот однажды на видеокамеру удалось заснять, как парочка посреди ночи выходит из дома, направляется в ближайший детский садик и что-то закапывает на его территории. Утром опергруппа выехала на место, произвела раскопки и обнаружила… труп кота. Чекистов, понятное дело, охватила легкая грусть. Однако их начальник, напротив, обрадовался страшно. Ведь, похоронив животное в неположенном месте, иностранец совершил на территории Российской Федерации административное правонарушение! В общем, МИД честь по чести направил в консульство Франции соответствующее представление, и в результате шпиону-дипломату все-таки пришлось покинуть нашу страну.