— Вы… вы сумасшедший, — выдохнула она, а его губы, ласкавшие ее плечо, возбуждали ее, и она чувствовала, что слабеет.
Она подняла руки, чтобы оттолкнуть его, но они лишь скользнули по его шелковой рубашке, и он тихо хрипловато рассмеялся.
— Вот так, — насмешливо похвалил он ее. — Попробуй останови меня.
Тогда посмотрим, кто кого.
Сара крутила головой из стороны в сторону, пытаясь как-нибудь освободиться, осознавая в то же время, что каждым движением тела выдает себя. Он расстегнул рубашку, и от прикосновения волос на его груди у нее сладко заныло сердце и кровь еще быстрее побежала по жилам.
Сама того не желая, она возбуждала его. Глаза, только что смотревшие на нее с презрением, зажглись страстью, и его движения стали более резкими: он постепенно терял контроль над собой.
— Ты… ты сука… — бормотал он, будто слова могли сделать чудо и вызвать к ней отвращение. Но он был уже совсем рядом с ней, отбросил ногами покрывало и придавил ее своим телом. Он властно прижался губами к ее губам, и ее голова в изнеможении провалилась в подушки.
Ее руки против воли нашли его плечи и трогали и ласкали их гладкую кожу с чувственным наслаждением. Она испытывала чисто физическое удовольствие от прикосновения его напряженного тела, гладила пальцами его сильные, твердые мышцы на спине и бедрах. Она ощущала каждый его мускул и как он отзывается в ней и от осознания этого полностью утратила чувство реальности. Ей вдруг стало все совершенно безразлично: пусть он думает, что она Диана!.. От него исходили такое тепло и такая мужская сила, он так властно держал ее в своих объятиях, что у нее не было ни сил, ни воли противиться ему. Она доверилась желаниям своего тела, лишь бы он продолжал обнимать, ласкать и целовать ее, делать с ней все, что захочет.
И когда она уже начала думать — и с надеждой, и со страхом, — что он действительно хочет взять ее, по его телу вдруг пробежала судорога отвращения, и он оторвался от нее. Он весь дрожал. Она чувствовала, как протестует его измученное тело, но он с усилием поднялся с кровати.
— Ну конечно, — невнятно говорил он, засовывая дрожащими пальцами рубашку в брюки, — конечно, тебе бы очень хотелось, чтобы я забылся, верно, Диана? Как бы ты ликовала, если бы тебе удалось соблазнить меня, как и брата!
— Вы сумасшедший!
Теперь возмущалась Сара; она приподнялась на локтях, совершенно не думая о том, как это выглядит. Почему он не считается с ее чувствами? Она же с его считается. Что бы он ни говорил сейчас, как бы ни вел себя, она знала: когда он только что целовал и ласкал ее, он делал это со страстью, а не с холодной враждебностью, и то, что он вот так ее бросил, отзывается в нем, как и в ней, болью.
— Нет, я не сумасшедший, Диана, — сказал он, отворачиваясь. — Завтра утром ты убедишься в том, что я абсолютно нормален. Просто в разных ситуациях нужны разные меры, вот и все. Ты умнее, чем я думал. А это еще раз доказывает, что никогда не следует недооценивать противника.
За ним с шумом захлопнулась дверь, и этот стук и пробежавший по телу холодок сквозняка словно отрезвили ее. Она оглядела свою грудь, набухшую и затвердевшую от желания, которое он в ней вызвал, и ей опять показалось, что это все не наяву. Неужели все это происходит с ней?
Неужели это она лежит в чужой кровати, голая, как в день появления на свет, и жалеет о том, что посторонний мужчина, которого она впервые увидела всего несколько часов назад, отказался переспать с ней?!
Да, он прав. Это не он, а она сумасшедшая. Он не сделал ничего такого, чего можно стыдиться. Он действительно думает, что она Диана, а она ведет себя так, что у него не возникает в этом никаких сомнений.
С отвращением она натянула на себя простыни, чтобы спрятать от себя самой свою наготу. Неужели она такая распутная, тревожно думала она. Или, может быть, ее поведение можно оправдать? Поймут ли, поймет ли он, когда все выяснится, почему она так себя вела? Может, утром, думала она, утыкаясь головой в подушки, может, утром она сможет все объяснить… Простит ли он ее?
Глава 4
Когда Сара проснулась, было уже совсем светло. Сквозь щели в шторах в комнату проникали лучи солнца. Еще сонными глазами она взглянула на наручные часы: начало одиннадцатого.
— Десять! — произнесла она вслух и тут же отчетливо вспомнила события вчерашнего вечера. Ее преследовала эта ужасная сцена, когда она чуть ли не навязывалась ему, и, вспомнив о своем неприличном поведении, она в отчаянии зажала рот руками. Потом, вздохнув, потрясла головой, словно желая избавиться от неприятных мыслей. Ей нечего стыдиться: ведь все это спровоцировал он. Он хотел ее (в этом она была уверена), а как вела себя она, не имеет значения.
Сара расслабилась, опять откинулась на подушки и закрыла глаза от резкого света дня, в котором ее вчерашнее поведение выглядело совсем по-другому. Она не могла не думать о том, какое мнение сложит он о ней, когда узнает, что она не Диана. После стольких лет, проведенных в Южной Америке, он наверняка придерживается строгих правил.
Но что же с ней происходит? Она всегда была такой уравновешенной, выдержанной, всегда владела собой. Сара никогда не стремилась вступать в интимные отношения с мужчинами; даже ее связь с Тони объяснялась скорее интеллектуальной, чем физической близостью. Она никогда не ощущала в себе сексуальности и поэтому избегала связей с мужчинами.
И вдруг все изменилось. Прошлой ночью Майкл Трегоуэр пробудил в ней сознание собственной женственности и вызвал чувства, о существовании которых в себе она и не подозревала. И она, как ребенок, повернулась и потянулась к нему, позволив ему приблизиться к себе, чего ранее не позволяла ни одному мужчине.
Щеки ее залил румянец. Как она посмотрит ему в глаза после всего, что случилось? Как она сможет говорить, общаться с ним, держаться естественно, если всего несколько часов назад вела себя как развратная женщина? Куда делись ее сдержанность, ее запреты, ее чувство собственного достоинства?
Дверь в спальню распахнулась, и Сара крепко закрыла глаза, сделав вид, что спит. Но это были напрасные старания: комнату наполнил ароматный запах кофе, и, приоткрыв один глаз, она увидела, что Майкл стоит у кровати и внимательно следит за ней.
— Хватит притворяться, — коротко приказал он и поставил поднос на столик рядом с ней. — Глупо с самого утра начинать военные действия, если ночью мы с тобой были так близки, что уж ближе, кажется, некуда, ведь правда глупо, как ты считаешь?
Сара моргнула, сжала губы и заметила с некоторым облегчением, что он одет.
— Я… я только что проснулась, — сказала она. — А вы давно встали?
— Недавно, — ответил он и подошел к окнам открыть шторы. — Сегодня чудесное утро. И мне не терпится продолжить наше весьма увлекательное знакомство.
— Понятно. — Сара сглотнула. — Вы, конечно, имеете в виду ваши отношения с Дианой.
— О Господи! — Майкл положил руку за шею и начал разминать мышцы плеч. — Я был уверен, что ты наконец поняла бесполезность этого спора, Диана. Тебе не кажется, что давно пора прекратить играть в игры и начать вести себя, как подобает взрослым людям, которые отвечают за свои поступки?
Сара подтянулась и села, опершись на подушки, старательно придерживая вокруг себя покрывало. На подносе был кофе с тостом и еще стакан только что выжатого апельсинового сока, который она сразу выпила, прежде чем ему ответить.
— Это приготовила миссис Пенуорти? — спросила она, рискуя вызвать его гнев, и он отвернулся от окна и хмуро взглянул на нее.