— Достаточно посмотреть на тебя — все и так видно.
— Ну так не смотрите на меня! — выкрикнула она, хотя у нее дрожали колени при виде сурового выражения его лица.
— Как я могу не смотреть на тебя? — парировал он, выразительно оглядывая ее всю. — Ты меня просто сводишь с ума. Я все время вспоминаю, какая ты без этой чертовой одежды, и, несмотря на все мои благие намерения, я опять хочу тебя видеть такой.
— Нет…
— Да. — Он не сдвинулся с места, но разделявшее их пространство зарядилось электричеством. — Я ничего не могу с собой поделать. Ты красивая — и я хочу тебя. Ты нужна мне, Сара. Зачем ты меня так мучаешь?
Сара сглотнула.
— Вы… вы не должны так говорить…
— Почему? Ведь это правда. — Он повел широкими плечами. — Я бы не стал тебя обманывать.
Сара соединила ладони.
— Я… я думаю… я думаю, вам просто нравится… меня дразнить…
— Дразнить тебя? — И на его лице промелькнуло удивление. — Ах, Сара! Ты такая… неопытная. Неужели ты на самом деле думаешь, что мне это доставляет удовольствие?
Сара стояла, переминаясь с ноги на ногу.
— Я думаю, мне пора заняться рукописью, — неловко пробормотала она, но, пока она говорила, он шагнул за ее спину, плотно закрыл дверь и прислонился к ней.
Наверное, Сару выдало выражение ее лица, потому что он досадливо поморщился и сказал, выпрямившись:
— Не бойся. Я не собираюсь удовлетворять свои низменные инстинкты. Просто миссис Пенуорти, как и ты, небольшой специалист по подглядыванию. — Вы хотите сказать… — прошептала еле слышно Сара и показала на дверь, и он кивнул.
— Тебя это удивляет? Напрасно. Я думаю, весь поселок умирает от любопытства, наблюдая, как мы с тобой живем.
Сара беспомощно покачала головой, не зная, что ему ответить, и, пока она стояла, пытаясь отогнать от себя то, о чем он говорил, он подошел и встал прямо перед ней. Она отступила на шаг, но на этот раз его пальцы сжали ее запястье, и она не могла от него отодвинуться.
— Вы же сказали… — возмущенно начала она, и он вызывающе приподнял бровь.
— Что?
— Что… что вы… не будете…
— Что не буду? — И он посмотрел на нее сверху вниз, жестоко усмехнувшись. — Трогать тебя? Да, но ведь я еще сказал, что ты неопытная. И невинная. — Он выдвинул нижнюю губу. — И я бы еще сказал… восприимчивая. — Вы нахал! — Сара беспомощно глядела на него, думая о том, что за дверью, вполне вероятно, стоит и подслушивает миссис Пенуорти, и не хотела подавать новых поводов к сплетням; Майкл невольно сочувственно ей улыбнулся.
— Да, нахал! — согласился он, схватив оба ее запястья одной рукой и одновременно гладя другой ее отвернутую щеку. — Но на моем месте любой бы воспользовался случаем, раз уж так вышло.
В ушах бешено стучало сердце, и Сара думала, сколько еще она сможет вынести, пока не случится что-нибудь непоправимое. До сих пор мать охраняла ее от любых сильных эмоций, но, когда рядом с ней, вот как сейчас, был Майкл, она никак не могла побороть возбуждение, которое он вызывал в ней. Да если честно, она и сама не хотела; только здравый смысл и инстинкт самосохранения вынуждали ее сделать попытку.
Но все усилия были тщетны. Как в замедленной съемке, его рука поднялась к вороту ее блузки, расстегнула пуговицы у шеи и обнажила бьющуюся там жилку.
— Почему ты меня боишься? — спросил он хрипловатым голосом и наклонился, чтобы потрогать это место языком. — Ммм, столько энергии растрачено зря. Разве тебе никогда не говорили, что беззащитность будит в мужчине зверя?
— Вы… вы в этом разбираетесь лучше, чем я, — прерывисто выдавила она, и он что-то досадливо буркнул.
— Прекрати сопротивляться, — скомандовал он, нашел застежку на жилете и быстро расстегнул. — Я не сделаю тебе больно, расслабься и получай удовольствие.
— Вспомнить, что я распущенная англичанка, вы это хотите сказать? бросила она, возмущенно на него глядя, и в его глазах мелькнуло раздражение.
— Ну почему ты все время упорствуешь? — воскликнул он, с упреком на нее глядя. — Ты, может, и неопытная, но я-то опытный и знаю, что ты хочешь меня ничуть не меньше, чем я тебя!
Сара задохнулась от гнева.
— Нет, не хочу! Женщины… женщины не такие, как мужчины…
— Некоторые не такие, согласен. Но только не ты.
— Что вы хотите этим сказать?
Он не сразу ей ответил, и ее напряжение и страх стали почти невыносимы. Потом он небрежно провел пальцем от мочки ее уха вниз, по шее, к ложбинке между грудей и сказал:
— Некоторые женщины равнодушны к сексу. Некоторые и хотели бы, да не могут. Ты, — его глаза зажглись желанием, — ты совсем другая.
У нее горело лицо.
— Не смейте так говорить!
— Это почему?
— Потому что… — К ней вернулись все ее детские запреты. — Потому что… так нельзя.
— Почему так нельзя? — Он был неприятно настойчив. — Тебя так учили?
Что об этом нельзя говорить?
— Да!
— Почему? Разве не лучше быть честными друг с другом?
— Честными? — Она сглотнула. — Вы это называете честностью? — Она собрала в кулак всю свою уверенность и продолжила: — Вы… вы знаете, что больше ни с кем… не стали бы так говорить…
— Верно.
— …а только со мной. Потому что… потому что вы считаете, что я наивная.
— Этого я никогда не говорил.
— Вы сказали, что я восприимчивая, — обвиняла она его, и он кивнул.
— Так оно и есть. Особенно к своим чувствам. — И его палец двинулся дальше, нашел округлость ее груди, затвердевший сосок, с готовностью принимавший его ласки. — Тебе на самом деле нравится, когда я тебя трогаю, Сара, — пробормотал он севшим от возбуждения голосом, глядя на результат своих исследований. — Тебя выдает твое тело. Так поцелуй меня, и не будем попусту терять время!
Хотя Сара отчаянно трясла головой, он в одно мгновенье нашел ее рот своим. Но, так как он одной рукой держал обе ее руки, он не мог прижать ее к себе, а она плотно сжала губы, решив ни за что на свете не подтверждать верность его теории. Сара угадывала, что он не отпустит ее, пока она сопротивляется, и, несмотря на то что чуть не задыхалась, не отвечала на его поцелуй.
Она услышала его подавленный вздох, почувствовала, что он еще крепче прижался к ее рту губами, и его пальцы больно вдавились в кожу на ее шее. Рука, которой он держал ее запястья, сжалась еще сильнее, он привлек ее к себе, и ее пальцы прижались к его сильным бедрам.
Это ее чуть не погубило. Когда она ощутила под руками его напряженные мышцы, у нее пропало всякое желание сопротивляться, она разжала губы, но он уже оторвался от них.
— Почему? — бросил он. — Что с тобой?
— Я… почему…
— Может, когда ты притворялась, что ты Диана, это действовало как допинг и возбуждало тебя? — спросил он. — Господи! Мне довелось знать не одну женщину, но такой, как ты, я никогда еще не встречал!
Сара вся дрожала, но его слова о Диане прогнали минутную слабость.
Надо же додуматься до такой гадости, с отвращением думала она. Да как он смеет говорить, что она, как какая-нибудь извращенка, нуждается в воздействии каких-то искусственных возбудителей?
— Вы что, не можете понять, что мне не нравитесь? — выдавила она с не меньшей злобой. — Вы так самоуверенны, что не сомневаетесь в своей неотразимости. Ну так позвольте мне вам сказать, что…
— Не стоит! — Он горько усмехнулся, проскользнул мимо нее и открыл дверь. — Иди и пиши свои сказки! Иди и живи в мире, который ты себе придумала! Потому что в этом мире тебе, черт побери, делать нечего!
Она повернулась и хотела ему ответить, чтобы последнее слово осталось за ней, но он уже шагал по холлу, и вот за ним захлопнулась входная дверь. Он опять ее бросил, и вся ее обида и возмущение уступили место совсем уж непонятному желанию расплакаться.
— Вы будете пить кофе, мисс? — раздался у нее за спиной голос миссис Пенуорти, но Сара не испугалась, а стала прикидывать, где та была, пока они разговаривали. Повернувшись, она запоздало вспомнила, что блузка у нее наполовину расстегнута, жилет болтается на плечах, что вряд ли останется незамеченным миссис Пенуорти.