— Не глупи, — настоятельно попросил он, возвращая на мои плечи кафтан. — Ты шокирована и сбита с толку.
— Спасибо, что спас, но я бы и сама справилась, — ответила, разозлившись ещë больше. — В подачках не нуждаюсь.
Я вскинула подбородок и скрестила руки, притопывая одной ногой. Он насильно укутал меня в кафтан и спросил, где живу, таким тоном, словно перед ним пятилетка-потеряшка.
В ответ обиженно надулась.
— Ладно, давай так, — предложила я, — скажи во сколько и где завтра можем встретиться. Верну кафтан. Идёт?
— Да, — он задумчиво кивнул. — Приходи в «Лакрицу» к трём пополудни.
Выдохнув, согласилась и повернулась на свет от каких-то фонарей. Я шла медленно, чтобы великоватый кафтан не подумал съехать и обнажить рваное платье.
— Как твоё имя? — крикнул мне вслед.
На что я обернулась и показала язык. Мужчина, казалось, всё ещё надеялся, что я представлюсь. Что же, вполне возможно, но не сегодня. Когда окончательно определюсь с именем для праздника, тогда и назовусь.
— Ну же, как мне тебя называть? — настойчиво спросил мужчина.
— Да хоть зайцем, только не стреляй, — обнаглела я и ускорила шаг.
Мимо проносились магические светлячки, проходили воркующие парочки. Я слышала весëлые голоса и лëгкое поцокивание женских каблуков.
Людей почти не осталось, мэо тоже были в меньшинстве. Празднующие веселились, наслаждались началом двухнедельного отдыха. Большинство взяли отгулы на весь праздник, только торговцы и лекари продолжали работать, и стражи порядка. Последние тоже встречались на моём пути, они ходили в основном по двое, но бывали и одиночки. В чёрных строгих плащах и того же цвета обуви. С нашивками на груди и дубинками у поясов. Проходя мимо них, я чуть ускоряла шаг и проверяла иногда рукой: скрыта семейная печать, или выпала из декольте?
Я переживала и ждала нового дня. Позабыла о том, что хотела посмотреть утром на запуск птиц, поучаствовать. Мысли о напавших мужчинах, о спасшем меня темноволосом тенери и о незнакомой «Лакрице» затмили все остальные. Про последнее я надеялась узнать у Мии и не заметила, как провалилась в сон. В нëм спасший меня тенери оказался тем самым вельможей из детских воспоминаний.
Поднял меня противный треск. Он ворвался в голову и вытеснил образы ватных облаков. Треск нарастал, угрожал и злил. Становился всё сильнее, сильнее, сильнее! И прекратился. Не веря ушам, я открыла глаза и приподнялась на локтях. За окном стояла темень. Бодрая Мия потягивалась и велела мне вставать.
— Зачем?
— Покажем Яри дорогу к нашему городу, — заявила подруга и выскользнула за дверь. — Тебе чай или кофе?
— Шоколад, — прохрипела я спросонья.
Спустя час мы кутались в жёлтые шали на площади перед фонтаном. Мия в белом платье, а я в бежевом. Вокруг нас толпились другие празднующие. Кто-то снимал покрывала с клеток, пробуждая маленьких желтопёрых пташек. Они чирикали и пели, прыгали по прутьям и забавно вертели крохотными головами. Рядом со мной группа мэо затянула какую-то народную песню, весёлую и звучную. К ним присоединились новые голоса. Вдруг совсем близко раздался очень звонкий и знакомый контральто. И я улыбнулась, оглядываясь на подпевающую подругу. Песня была мне незнакома, но мотив её наполнял светом и уютом.
Скрежетнули крышки клеток. Зашуршали крылья. Я восторженно ахнула и как многие другие, подняла руки к небу, провожая стайки выпущенных птиц. Когда последняя взлетела ввысь, площадь оглушило хлопками и радостным свистом.
Сон ушёл. Наступил второй день праздника весны. Мия потянула меня обратно в дом, переодеваться.
— Тебе может и не надо, — сообщила подруга, — а зря. Птиц надо в белом выпускать.
— Кто-то оделся в жёлтое.
— Или так, но не в бежевом, — покачала она головой. — Где твоё платье?
— Порвала.
— Как? — Мия резко остановилась, и я ткнулась в неё.
— Упала, — я отвела взгляд и виновато пожала плечами.
Дома у Мии меня ждал разнос. Увидав то, как сильно порвалось платье, Мия слов не сдерживала. Казалось, модницу вот-вот хватит удар, но я ошибалась. Вот когда на краю моей кровати Мия увидела мужской белый кафтан, пошитый на саадский манер, тогда-то я и познакомилась со многими новыми для меня выражениями. От таких крепких слов уши и щёки зарделись, а в горле встал ком, и взгляд опустился в пол, пристально рассматривая незамысловатый деревянный узор. Это я про себя, конечно. Подруга оживилась пуще прежнего.
— Кстати, его же надо вернуть, — пискнула я и осмелилась взглянуть на Мию, неловко улыбнуться. — Он предложил встретиться в «Лакрице» сегодня.