Братья Рюгамине предупредили, они не скажут ничего нового. Сейшелин обещал так, потому что, я понимала, надеялся, Рюноске одумается и откажется от своих желаний.
Мы собрались в самом просторном зале особняка Ганзо. На столе лежали документы и пишущие перья.
Магов было не много, лишь те, кто работал вместе с отцом. Собравшись с мыслями, отец кашлянул в кулак и завёл приветственную речь, официальную и до скуки стандартную. Вскоре все понемногу расслабились от потрясения и вернулись к обычному своему поведению. Меня обсуждали так, словно я отсутствовала. Сейшелин обещал, что дом Рюгамине позаботится обо мне. Он намеренно не говорил: «я» и опускал тему предстоящей свадьбы. Рюноске помалкивал, будто ему не было дела до происходящего, но то и дело поглядывал на сжавшуюся меня.
Когда все бумаги оказались подписаны, а договорëнности повторно оговорены, маги стали расходиться. Остались лишь отец и мастер Райс. Они проводили Сейшелина, Рюноске и меня за город. К тем самым холмам, на которых паслись козы. Там нас ожидало два скакуна на привязи.
Лошади спокойно паслись, когда Рюноске пошëл отвязывать их и подвëл к нам. Вместе с Сейшелином он поглядел на небо и заключил, погода для перехода порталом подходящая, а, значит, часть пути можно сократить.
— Можно, — тихо попросила я, шагнув к отцу.
Сейшелин кивнул, позволив обнять папу на прощанье и перекинуться с ним несколькими прощальными фразами.
Выбросив амулет вправо и немного вверх, Сейшелин отступил на два шага. В воздухе сверкнуло, как от фейерверка, и вместо амулета на запылённой знакомой дороге, передо мной показался разрыв портала. По ту его сторону виднелась дорога, похожая на местный тракт, но окружённая не домами, а густым лесом.
Сейшелин прошёл первым, его фигура бесстрашно растворилась в сверкающей ауре портала. Затем Рюноске подтолкнул меня, а после зашёл в портал сам. От перехода меня слегка замутило, но Сейшелин тут же приложил к моему лбу ладонь и передал немного целительской энергии. Мутить перестало, зато повело в сонливость.
Мир медленно покачивался перед моими глазами, и я ослабела, почти потеряв равновесие. Но две пары рук поддержали меня, снова установив на ноги. Это были Сейшелин и Рюноске.
— Я сам, — вторили они друг другу.
Сейшелин недовольно отпустил и отступил.
Поддерживаемая Рюноске, я потихоньку приходила в себя и осматривалась. Мы оказались на лесном тракте. Сквозь нежную листву то тут, то там алели кроны потомков древа жизни. Я слышала певчих птиц сквозь шелест листьев. Воздух наполнялся ароматами лесных трав и цветов, предвещая близкую перемену в погоде.
Над головой собирались тучи, и я чувствовала, как влажность в воздухе нарастала. Характерный запах дождя наполнил наши ноздри, а первые, едва слышные раскаты грома раздались вдали.
— Здесь можно и разойтись. Я отвезу её к себе, — сказал Рюноске. — Всё равно отец про Олейну ещё какое-то время не вспомнит.
— А потом? Будешь её прятать? — недоверчиво спросил Сейшелин, словно страшась ответа.
— Зачем? — он притянул меня к себе. — Женюсь, и дело с концом.
— До развода, — сипло подала я голос.
— У нас запрещены разводы, — мрачно поведал Сейшелин.
— И для нас исключений не сделают. Так что расслабься, Зайка. Рано или поздно отец примет мой выбор. А не примет, так мы и без его поддержки проживём.
Я видела, как Сейшелин поджал губы, глотая невысказанные слова. Я понимала его волнение за младшего брата, но часть меня вновь вспомнила, что стоит последовать за его тьмой. Потому, наверное, я улыбнулась в ответ на нежный взгляд синих глаз.
— Видишь, я не врала. Выросла в красавицу и выйду за тебя.
— Слышишь, она согласна, — довольно произнëс Рюноске.
Сейшелин лишь покачал головой в ответ. Однако, мы не расходились. И, только когда Рюноске подхватил меня под мышки и вознамерился усадить на одну из лошадей, Сейшелин его остановил.
— Нам надо всем показаться. Так что с Олейной еду я. Отправляемся в столицу, а после, если так хочешь, увоз еë. Только не тяни.
Воздух накалился, но новой ругани не последовало. Рюноске смотрел на брата, сузив яркие синие глаза и глубоко дыша.
— Хорошо, — сказала я раньше, чем они бы снова начали ругаться. — Мне нужно что-то знать о том, как можно говорить, а как нет?
Обрадовавшись, что рядом есть хоть кто-то разумный, именно так выглядело со стороны выражение лица Сейшелина, он сел на лошадь позади меня и принялся пояснять, как принято вести себя при дворе. Рюноске, негодующе вскарабкавшись на второго скакуна, поделился со мной кратким описанием каждого из пока незнакомых мне братьев, предупреждая, у кого характер попроще, а с кем лучше не пересекаться.