– Нет-нет, мисс Роше. При чем тут это?
– Я только хотела сказать, что если я уеду, то, может быть, ты захочешь остаться, – любезно разъясняла ей Изабель.
Остаться! Остаться? И быть свидетелем страданий мужчины из-за отъезда его прекрасной, но эгоистичной возлюбленной? Нет, никогда.
– Никогда! – сказала она вслух с особым ударением, что заставило Изабель удивленно поднять брови от той горячности, с которой было это сказано. – Я хочу сказать, что не могу этого сделать, – добавила Джонти уже более мягко. – Я решила уехать из Даллура, и мое решение окончательное.
– Понятно, – сказала Изабель, бросив на нее еще один косой взгляд. – Ну, в таком случае единственное, чем я могу помочь этой семье, так это поискать тебе замену, когда приеду в Сидней. До свидания, Джонквил.
Джонти протянула ей руку:
– До свидания, мисс Роше.
Пальцы Изабель на краткий миг сжали руку Джонти, но это было холодное пожатие, затем Изабель быстро вышла из комнаты. Джонти видела, как она опять пересекает двор – привлекательная, с прекрасной фигурой, в элегантном льняном платье и блестящих туфлях из крокодиловой кожи.
Вскоре после ее ухода Нэт Макморран подогнал к ступенькам веранды «холден» и загрузил в багажник один за другим чемоданы из крокодиловой кожи, а затем и сумку с косметикой. После этого он усадил Изабель на переднее сиденье рядом с собой. Когда машина тихо тронулась, ее голова с уложенными золотистыми волосами была хорошо видна рядом с его темноволосой головой. Но вот автомобиль исчез из виду.
После отъезда Изабель дети явно повеселели. Они даже позволяли себе громко хихикать и болтать за столом. Поспорив с Дебби, Марк чуть ли не ткнул в нее ножиком, обвиняя в чем-то.
Джонти с некоторым чувством вины наблюдала за этим «падением нравов».
Мужчина, сидевший во главе стола, хранил гробовое молчание, погруженный в свои мысли. Казалось, он даже не замечает шалости детей за столом. Без сомнения, в душе он пытался преодолеть чувство утраты и никак не мог смириться с отъездом Изабель.
– Марк, нельзя, – предупредила его Джонти и пожала плечами. Какой смысл вмешиваться, если ей осталось пробыть здесь всего четыре дня?
Когда подошло время отъезда, Джонти узнала, что к поезду ее повезет Рик. Он подал машину и положил ее единственный потрепанный чемодан на заднее сиденье, пока она пошла попрощаться с детьми.
Никогда в жизни ей не забыть эти минуты прощания. Дебби, вся в слезах, поцеловала се и шепнула:
– Ты когда-нибудь приедешь проведать Десмонда? Помнишь, ведь это мы с тобой спасли его?
– Может, когда-нибудь, дорогая, – попробовала солгать Джонти.
– Джонти, если хочешь, можешь взять с собой Драммонда. Я посажу его в банку, так что тебе нечего будет бояться. Правда, у меня пока нет ему замены, но ты все равно можешь взять его.
– О, Марк! – Она крепко обняла мальчугана, а затем повернулась к Рэчел, которая молча поцеловала ее, даже не пытаясь ничего сказать, просто глядя полными слез глазами, в которых была надежда и мольба.
Когда настала очередь Силлы, девушка, немного поколебавшись, шагнула к ней.
– Джонти? – В ее глазах она увидела мучительные сомнения. – Скажи, это не из-за того, что случилось с нами? Из-за меня?
Джонти почти в отчаянии, обняла Силлу.
– Силла, дорогая, ты никогда, никогда не должна так думать. Я клянусь, что мой отъезд никак не связан с тем происшествием. Выбрось из головы, помни только, каким счастливым был тот вечер. Пожалуйста, хотя бы ради меня. Причина только та, о которой сказал дядя Нэт. Человек имеет право переезжать с места на место, куда ему захочется, и волен самостоятельно принимать решения. Я... я буду писать вам иногда и сообщать, где нахожусь.
Она отвернулась и с побледневшим, каменным лицом пошла к машине.
Рик уже ждал ее, сидя за рулем, а Нэт Макморран стоял с другой стороны машины.
Он пожал ей руку, помог сесть в машину и захлопнул дверь.
– До свидания, Джонти. – Он галантно приподнял свою шляпу с широкими полями, затем надел ее, как всегда, набекрень, повернулся и пошел прочь.
– До свидания, Джонти! – гортанно прохрипел Теодор – и вот наконец все позади.
Пока машина ехала по аллее, у Джонти в горле стоял комок от охвативших ее чувств, а Рик тактично не отрывал взгляда от дороги.
Странно, но в этот день Даллур казался особенно прекрасным. Даже поселок с его бараками, покрытыми рифленым железом, и внешними строениями выглядел очень привлекательно; теперь Джонти знала, что все они были неотъемлемой частью фермерского хозяйства и каждое из этих строений имело свое назначение.
Солнце безжалостно палило, и шлейф пыли окутывал ее, когда она выходила из машины открывать ворота. Все было так же, как в тот день, когда ее привез Нэт.
От одной только мысли о нем ее сердце сжималось, и она старалась гнать эти мысли прочь, такую они причиняли ей боль.
У последних ворот, где был трудный запор, у Джонти опять ничего не получилось. В конце концов Рику пришлось выйти из машины, так же как и Нэту. И это оказалось последней каплей. Это был символ ее полной несостоятельности. Она так и не научилась открывать запор на воротах, так что сельской жительницы из нее не получилось. Все шло так, как и должно было идти, и конец именно таков, каким должен быть. Она никогда не вписалась бы в это большое хозяйство, по крайней мере надолго. Теперь это очевидно.
С чувством полного поражения она устало откинулась на спинку кожаного сиденья и приняла ситуацию как неизбежность, как горькую реальность.
Человек должен быть реалистом. Надо смотреть правде в глаза.
Джонти непроизвольно тяжело вздохнула, и тут Рик нарушил молчание:
– Очень жаль, Джонти, что ты уезжаешь. Я надеялся, ты будешь на моем дне рождения. Дебби сказала, ты хотела испечь торт и украсить его свечами, – добавил он с мягкой усмешкой, такой характерной для него.
– Да. Мне тоже очень жаль, Рик.
– Но если ты решилась... – Он пожал плечами. – Уверен, ты знаешь, что делаешь, и ни о чем не пожалеешь.
– Да, я надеюсь, – произнесла Джонти автоматически.
– Забавно, сначала Изабель, а теперь вот ты. Мы опять остаемся одни – дядя Нэт и нас пятеро. – При этих словах он тяжело вздохнул. – Конечно, я понимаю тебя, Джонти. – Он продолжал мягко подбадривать ее, видя бледное лицо и маску безразличия на нем. – Атмосфера в доме была не простая, особенно когда споры касались тебя. Я надеюсь быть счастливее дяди Нэта, когда придет мое время. Достаточно оттолкнуть мужчину, чтобы он влюбился в тебя. Ужасно для него и неприятно для тебя.
Сердце Джонти замерло на какие-то секунды, а потом стало стучать с перебоями, дыхание, казалось, задержалось в горле, будто встретив на пути преграду. Она выпрямилась и уставилась на него широко раскрытыми глазами.
– Что ты сказал, Рик?
– Я сказал, ты, наверное, переживаешь, что стала причиной их окончательного... э-э... разрыва. – Он улыбнулся извиняющейся улыбкой. – Я хотел сказать «скандала», но они оба слишком гордые, чтобы допустить такое! Ты же знаешь дядю Нэта!
– Я начинаю сомневаться, что узнала его хорошо, – хрипло произнесла она. – Рик, пожалуйста, объясни мне все.
– Объяснить? – Теперь он смотрел на нее удивленно. – А разве ты не знаешь? Мне казалось, ты знаешь.
– Теперь я вообще ничего не понимаю, – призналась Джонти в отчаянии. – Расскажи мне, Рик... пожалуйста.
– Я не мог не слышать, правда, – запротестовал он. – Они не кричали, нет, но говорили на повышенных тонах, и я просто не мог уйти в тот момент, не смутив их обоих.
«Ну же, Рик», – умоляли ее глаза.
– Я даже не знаю, с чего у них все началось, я появился где-то в середине разговора, если можно это назвать разговором. Изабель обвиняла дядю Нэта, что его чувства к ней изменились, что он стал другим человеком. А он не отрицал этого. Может, он даже сам сказал ей об этом раньше, я уж не знаю. Затем она обвинила его в том, что он изменил ей, влюбился в тебя, а он ничего не отрицал. Должен сказать, он поступил честно в этой ситуации.