Какие корабли причаливали перед моим окном? Кто греб по речке, где теперь с трудом пробирается щука?
— I’m looking for you.
Кто сказал, что я буду здесь? Очень странно. Почему он предварительно не позвонил, как это делают другие, или хотя бы не послал письмо или имейл и не сообщил, что хочет встретиться? Разумеется, специалист по мухам. В нашей отрасли сведения распространяются по миру быстро. Criorhina ranunculi в Англии еще ни разу не встречалась, a Blera fallax — блера обманчивая является раритетом, сказочным зверем, который тамошним собирателям только снится. Здесь же эта муха отнюдь не редкость. Так что ему было за чем сюда ехать. Меня вдруг осенило: например, мои семь экземпляров Doros profuges — дороса сетчатого вполне могут служить оправданием тому, что я стою сейчас лицом к лицу с полноценным англичанином, облаченным в штормовку такого же неопределенного цвета, как военная форма. Средних лет, начинающим лысеть и, что довольно глупо, без головного убора. Он размахивал руками подобно семафору.
Комары, как я уже сказал, свирепствовали.
Но в таком случае, успел я подумать, он прибыл слишком рано. Doros появляется не раньше первой недели июля. Если повезет, конечно. А может и вовсе не прилететь.
Англичанин начал беседу, которая постепенно ответила на мои вопросы. Но поначалу у меня создавалось все более странное впечатление. Ведь возник он передо мной посреди ила, держа в руках книгу, которая, как вскоре оказалось, представляла собой изрядно потрепанный экземпляр вышедшего в 1912 году справочника "Растения окрестностей Стокгольма". Словно в продолжение своей загадочной первой фразы, он усиленно размахивал передо мной книгой, открытой на странице, где говорилось, что на нашем острове растет тис. "Во многих местах". И только тут я понял, что искал он все-таки не меня. Устыдившись собственной самонадеянности, я припомнил, что тис по-английски называется "yew", что для непривычного уха звучит примерно как "you".
— I'm looking for yew.
За прошедшие годы мне доводилось встречать отдельных странных ботаников. Чаще всего они ищут здесь орхидеи. Венерин башмачок, пыльцеголовник красный, дремлик болотный. И всякий раз норовят заблудиться. Особенно, если ищут мякотницу однолистную, не говоря уж о бровнике одноклубневом, которого никто не видел на острове с 1910 года, когда Стен Се-ландер нашел один экземпляр. В таких случаях я обычно только отвечаю на их вопросы, причем достаточно уклончиво. Но на этот раз я столкнулся с чем-то новым. Объяснив мужчине, где на острове растут тисы, я решился спросить, как получилось, что его интересы приобрели этим чудесным летним утром столь неожиданную направленность.
— Why yew?
— Well, you see, — произнес он и без обиняков объяснил, что нанят французской компанией по производству лекарств, чтобы исследовать различные места в Северной Европе и выяснить, можно ли там добывать таксол — вещество из внутренней части коры тиса, которое оказалось на удивление эффективным средством против некоторых форм рака. Таксол был мне довольно хорошо знаком по книге, которую я когда-то переводил, я знал вполне достаточно, чтобы с успехом поддерживать беседу. Кроме того, я мог со знанием дела объяснить, что тисов на острове мало и они слишком хилые, чтобы представлять для него интерес. Ему требовалось промышленное количество. Здесь такого нет. Возможно, стоит попробовать в Прибалтике, предложил я. Просто догадка, взятая из воздуха. Англичанин внимательно слушал, продолжая размахивать руками. Да, он как раз собирался в те края, через остров Готланд, если я его правильно понял. Потом мы немного поговорили о паромном сообщении и о погоде, после чего он поблагодарил за помощь и отправился дальше, на юго-восток, к скоплению голых известковых напластований возле устья реки. Очень своеобразный человек. Последняя его фраза оказалась столь же удивительной, как и первая:
— By the way, it’s a large one, your Malaise trap.
Можно говорить об англичанах что угодно, но уровень их образованности часто высок. За время нашего короткого разговора мы даже не коснулись того, чем я тут в зарослях занимаюсь. О насекомых не было сказано ни слова. Он, разумеется, обратил внимание на мой сачок, но, в отличие от всех моих соотечественников, явно счел его вполне естественной частью набора, который может иметь при себе джентльмен во время прогулки по лесам и полям. Необходимости задавать вопросы у него не возникло. Как приятно. Комментарий о ловушке явился лишь констатацией факта. Он не поинтересовался, что это, не уточнил, действительно ли это ловушка Малеза. Лишь отметил, что она большая, точно подмигнул.