Парочка кексов, к нашему удивлению, пережила армагеддон и выглядела вполне прилично. Впрочем, пробовать их мы не рискнули и оставили на закуску Тимуру. Я уже мысленно представляла, с какой кислой миной он будет откусывать кусочек за кусочком. Если не мне, то сестренке точно не откажет.
Лена показала мне ванную на втором этаже, а заодно и свою комнату, что на один этаж выше. Я, конечно, сделала вид, что всё запомнила, хотя на деле с трудом представляла, как можно здесь ориентироваться без точной карты. Подумать только — в доме восемь спален, четыре ванные, две гостиные и три кухни с отдельным выходом на лоджию. Тимуру что, каждый день нужно разнообразие, в одной и той же кровати ему не спится?
Увидев все своими глазами, я еще сильнее разозлилась. Мало того, что Раевский меня в этом доме запер, так еще и свою жадную натуру проявил. От него бы не убыло, предоставь он отдельную комнату, а не свое койко-место.
— Черт, — пропыхтела себе под нос.
Я не подумала о том, что моя единственная одежда уже на мне, другой нет. И теперь, стоя рядом с раковиной и в сотый раз оттирая яркие пятна, я проклинала себя за глупость. Всё испачкала. Даже джинсы с белым от муки налетом, про толстовку я вообще молчу. Можно попросить Лену что-то поискать, но не пойду же я в одном нижнем белье на другой этаж. Ближе всего спальня Раевского. Точнее, моя спальня, и в последний раз я его там не видела.
Может, вообще уехал?
Хорошо бы.
Напялив махровое полотенце, которое не так уж и хорошо прикрывало мой зад, я быстренько выскочила в коридор и, пока никого нет, забежала в комнату. Потом затаилась, сдерживая рвущееся наружу сердце. Попыталась выровнять дыхание.
Казалось, уровень адреналина и так на пределе, но после слабого смешка за спиной он рванул с еще большей скоростью, заставляя кровь в венах буквально вскипать от эмоций.
— Я, конечно, надеялся, что ты дашь мне шанс, но чтобы настолько…
Его хриплый голос, пропитанный звенящей наглостью, вывел меня из ступора. Я закричала и тут же прижала ладонь к губам, чтобы зря не напугать Лену, которая может застать нас в такой двусмысленной ситуации.
— Отвернись! — почти приказала. — И сейчас же выйди.
— Ты загораживаешь проход.
И снова этот взгляд. Лукавый такой, хитрый и немного насмешливый. В глазах, потемневших до цвета мокрого асфальта, черти пляшут. Смакуют каждый момент.
Смутившись и покрывшись едкой краской, я немного отодвинулась, почти не чувствуя ног. Тело вмиг онемело, придавленное к земле головокружительным мужским магнетизмом.
Вспомнив все плохое, что он сделал, я немного вернула себе контроль и, спрятав лицо за волосами, отстраненно сказала.
— Топай давай.
Медленной поступью Раевский двинулся к двери, но из-за того, что я все еще стояла слишком близко к выходу, казалось, словно он идет прямо на меня.
— А волшебное слово?
Оно тебе надо?
— Пожалуйста, — уже полностью сгорая от стыда, я буквально простонала унизительную просьбу.
Явись он на минутку позже, и я бы не стояла с горящими щеками и не держалась за полотенце как за спасательный круг.
Поменявшись с ним местами и очутившись возле гардеробной, я услышала очередной смешок.
— Одежда и правда тебя портит.
— Катись уже!
Вслед мне понесся довольный хохот и скрип двери.
Только тогда я выдохнула, все еще не представляя, как теперь смотреть ему в глаза. Он видел меня почти голой. И если бы не полотенце…
Боже, не хочу даже думать.
И снова сюрприз — вторая половина шкафа была наполовину забита женскими вещами. Неужели и об этом уже позаботился?
Радость от того, что не придется разгуливать в одних трусах, быстро сменилась раздражением. Значит, Раевский настолько уверен, что я уже под его каблуком…
Но выбора нет — иду искать что-то подходящее. Легкое ситцевое платье подойдет. Выглядит комфортно. Никаких тебе корсетов, декольте и мини-юбок.
Переодевшись, спускаюсь вниз и сразу напарываюсь на Лену. Та от скуки наворачивает круги по залу и задумчиво теребит черные кудри.
— Ты где так долго пропадала? Я почти опухла от голода.
— Прости. Пятна не отстирывались.
— А зачем ты сама это делала? — удивленно приподнимает брови. — Этим же Таня занимается.
— Таня? — женское имя неприятно царапает слух.
— Да. Наша экономка.
Чертыхнувшись, развожу руки в стороны, не представляя, как объяснить, что для меня стирка, уборка и тому подобное — обычные вещи.
— Там просто пятна такие, — начинаю тараторить, — если их сразу не вывести, то потом точно не получится.
Лена кивает и, к счастью, быстро меняет тему. Показывает мне несколько ресторанов, способных доставить еду в этот закрытый райончик, и живописно рассказывает о том, что ей уже удалось попробовать. Все выглядит безумно вкусно, и от одной только картинки я уже чувствую урчание желудка. Соглашаюсь на все, что девочка предлагает, готовая вгрызться чуть ли не в кусок хлеба.
Заказ сделан, и нам остается только коротать время. Я то краснею, то бледнею от ее привычки говорить все, что на ум приходит.
— Я так боялась, что Тимур приведет в дом какую-нибудь заносчивую женщину, которая будет командовать мной хлеще брата и устраивать тут свои порядки, — быстро щебечет, сморщив носик, — но он привел тебя. И ты такая классная! Мы с тобой будто на одной волне. Даже портить продукты с тобой было весело.
Тычет маленьким кулачком в потолок и зловеще улыбается, продолжая.
— Теперь будет кому за меня постоять, — ее уверенность вызывает у меня глухой смешок. — Кстати, а сколько тебе лет? Как моему брату?
— Я что, настолько плохо выгляжу? — беззлобно поддеваю в ответ. — Я старше тебя всего лишь на пять лет.
— Правда?! — она подпрыгивает и, округлив глаза, таращится на меня как на безумную. — Но почему? Брат мне говорил, чтобы до двадцати пяти лет я и не думала о свадьбе, — хватается за голову, — да он же старше тебя почти на десять лет.
— И не говори. Угораздило же меня спутаться со стариком, — подавляю смешок и перевожу тему, боясь случайно затронуть что-то личное. — Лучше расскажи что-нибудь о себе.
Мне и правда интересно. У Лены, как и у Тимура, немного грубоватые черты лица, черные волосы и серые глаза. На этом сходство заканчивается. Если девочка дарит ощущение тепла и спокойствия, подобное безмятежному морю, то Раевский производит впечатление взрывчатки, с которой каждая встреча кажется последней.
— Скоро мне будет четырнадцать, и я мечтаю отметить день рождения с друзьями, но Тимур запрещает, — хватается за соломинки, — может, ты попробуешь его переубедить?
Боюсь, я слишком дорого за это заплачу.
Не желая расстраивать, спрашиваю снова.
— Почему он против?
— Он всегда против. Ему лишь бы жизнь мне испортить, — говорит на эмоциях.
Судя по тому, что я видела ранее, отношения у них хорошие. Нам-то с Никитой проще, не такая большая разница в возрасте, а между Леной и Тимуром проблемы наверняка из-за личного пространства возникают. В конце концов, девочка уже доросла до друзей и небольших вечеринок. Заперев ее здесь, Раевский глупо поступает.
Хотя, полагаю, в отношении меня у него схожие методы.
— Твой брат просто очень за тебя переживает. Попробуй доказать, что ты уже самостоятельная, и тогда он наверняка пересмотрит свое решение.
— Да что я могу? Меня и в школу всегда отвозят и после уроков сразу забирают. Даже прогуляться не дают.
Наш разговор затягивается, и я всё больше убеждаюсь в том, что Тимур уже буквально задушил сестренку своей гиперопекой. Ее слова звучат обреченно и довольно грустно. Мама умерла почти сразу после ее рождения, отец постоянно натаскивал наследника и доверял дочку няне. Теперь у нее только брат и остался, и тот ставит палки в колеса.