Мне любопытно, поэтому встаю и подхожу к двери. Может, мама сама какую-то подсказку даст. В гневе она страшна.
— Мира, я знаю, что ты дома! Открой сейчас же! Как ты посмела без моего одобрения замуж выйти, соплячка?
Отлично. Еще даже не вечер, а она уже пьяная.
— Уходи.
Не слышит. Орет как резаная и каблуками по двери бьет. Через глазок вижу, что лицо краснющее. Хотя одета прилично. Видимо, специально перед визитом ко мне напилась.
Стыдно перед Алиной. Уже не в первый раз такое происходит.
Глазами прошу ее уйти и дверь прикрыть. А еще лучше телевизор на всю громкость врубить. Чтоб наверняка.
Открываю замок, но цепочку оставляю. Не хочу задерживаться, и так внутри все полыхает.
— Приходи, когда протрезвеешь.
— Паршивка, — поправляет белые, почти седые волосы и кривит ярко накрашенные губы. — За что мне такое наказание?
— Так чего ты орешь? — я усмехаюсь. — Сама же мне говорила не упустить такого мужика. Вот я и послушалась.
Ага. Прям белая и пушистая. Только когти спрятаны.
— Ты даже на свадьбу меня не пригласила!
Еще забавнее. Я бы и себя туда не приглашала, если бы могла.
— Мне пора на работу, — бросаю пыль в глаза. Всё равно она ничего не знает. — Если это все, уходи.
— Почему ты все еще живешь здесь? Муж тебя в первый же день выкинул, да? Не стерпел твой мерзкий характер?
— Что-то вроде того.
От равнодушия в моем голосе мама чуть ли не бледнеет.
— Если не любишь, зачем тогда замуж вышла? Плевать тебе, я же вижу. На деньги повелась? — костлявые руки подрагивают. — Я тебя не так воспитывала.
Ну-ну. Значит, о сватовстве с мамкиными сынками мы уже благополучно забыли. И я, как всегда, хуже всех.
— Езжай домой и проспись. Потом поговорим.
Захлопываю дверь прямо перед ее носом и на несколько секунд замираю. Дожидаюсь, пока подъезд опустеет, и только потом возвращаюсь на кухню.
— Опять у нее пластинку заело, — от злости даже аппетит просыпается. Берусь за вилку. — Теперь ее на свадьбе заклинило. Еще что-то о деньгах говорила.
Мучительно удерживаю себя от желания включить телефон и погуглить. Мало ли что там написали.
Но держусь. Вместо глупостей сипло роняю.
— Кстати, о деньгах, — терять уже нечего, — я сегодня угощаю. Давай оторвемся в самых крутых местах Москвы.
Алина видит мое состояние и не спорит. Деликатно откашливается, пока я ее стряпню нахваливаю.
— Может, нам переехать?
Теперь я начинаю кашлять. Кусочек в горле застревает.
— Что? Куда? — глаза выпучиваю.
Раньше мы об этом не говорили. Да и хорошо тут, не шибко дорого.
— Найдем что-то еще, — пожимает плечами, — чтобы твоя мама и Тимур не смогли найти. А то только нервы треплют.
— Да брось. Еще тебя стеснять. Опять вещи перетаскивать, к новому месту привыкать. Нет, давай без этого.
Хотя, если так подумать, вариант неплохой. Но я сейчас не в том состоянии, чтобы всерьез думать о переезде.
Я доедаю, мою посуду и нервно тараню взглядом телефон. Банально становлюсь параноиком. Что ни говори, а равнодушие на свадьбе мне с трудом далось. Хотелось любым способом заполнить пустоту внутри.
И я делаю это, рискуя показаться трусихой. Предлагаю весь день провести вне дома. Устроить что-то вроде девичника. Повод то есть, пусть и хреновый. Зато буду точно уверена, что Тимур не нагрянет.
Сначала шопинг. По магазинам мы болтаемся до тех пор, пока не устаем. И опять никаких эмоций. Трачу деньги Раевского как сумасшедшая и ни черта не чувствую. Ни удовлетворения, ни радости. Только ноги устают, поэтому мы идем в ближайший ресторан и заказываем все то, что я никогда не пробовала.
Северные деликатесы, пицца с черным трюфелем и лобстеры на вкус как пластмасса. Ну, хоть Алине нравится. Я больше барным меню увлекаюсь. И ближе к ночи становлюсь почти неудержимой.
Хмель в голове не выветривается даже после часовой прогулки. Внутри плещется дикая энергия, которую срочно нужно куда-то направить.
В клубе оказываемся минут через тридцать. Я удивляюсь, узнав, что здесь нужно платить за вход, но потом все встает на свои места. Элитные тусовки всегда стоят денег, а тут еще и отдельная программа. Диджей врубает мощные биты, на сцене отжигают эффектные красотки, а публика неистово пялится на полуголые тела.
Горячо, ничего не скажешь. Даже я заценила.
Так это необычный клуб. Тут вроде даже фейсконтроль должен быть жестким. Странно, что паспорт не спросили.
— Тебе что заказать? — пытаюсь докричаться до Алины.
— Давай лучше домой поедем, — неуверенно на мужиков косится.
— Да брось. Ты видела тех мордоворотов у входа? С такой охраной нам ничего не сделают. Расслабься, — усмехаюсь.
— Ладно, — все еще мнется, — но тебе не показалось, что охранники странно на тебя смотрели?
— Не придумывай.
Мы пропускаем по стаканчику и пробираемся к центру. Я тоже хочу поглазеть. Может, научусь чему-то.
Со смешком вспоминаю свою неуклюжесть и просто отдаюсь стихии. За счет полусумрака и беснующихся отблесков неона стеснение напрочь пропадает. Я просто себя отпускаю, решив ни о чем не думать. Хотя бы сегодня. Хоть раз без него.
От мужчин нет отбоя, и это льстит. Я без супер прикида, в обычных джинсах и топе, но люди все равно смотрят. Подходят, предлагают угостить и имена называют. Ни одно не запомнила. Нафиг мне оно надо.
Тешу свое самолюбие, пока сердце в бешеном ритме не заходится. Дыхание перехватывает, и я устало плюхаюсь за столик. Алина рядом.
— Ну что, всех демонов из себя выгнала? — посмеивается подруга.
— Почти, — ближе подсаживаюсь, чтобы музыку перекричать. — Спасибо за сегодня. Я правда благодарна. Круто отдохнули.
— Главное завтра об этом не пожалеть, — хмыкает в ответ.
Внезапно боковым зрением замечаю, как кто-то словно из-под земли вырастает. Сцену загораживает, да еще и тень отбрасывает.
— Эй, мужик, ты не мог бы подвинуться? — грубо зыркаю. Рассудок вообще не включаю. — Смотреть мешаешь.
— А твоя подруга права, — раздается хриплый баритон. — Главное, чтобы ты завтра об этом не пожалела.
С титановым терпением говорит. Его голос будто по кровотоку разносится, посылая стаи мурашек по коже.
Я поднимаю голову и пьяно усмехаюсь.
— А ты чего тут? Тоже пришел на сцене позажигать? Так раздевайся.
Тимур прожигает меня таким взглядом, что я чуть не плавлюсь под ним. Злится, похоже.
Вот и отлично. Усну счастливой, зная, что у него нервный тик вызываю.
Перед глазами долбаные звездочки, поэтому я не спешу вставать. А то еще рухну ему прямо под ноги. До жути стыдно будет.
Раевский оценивает обстановку и, наконец, отходит. Я не успеваю этому обрадоваться, потому что он рядом садится. Да так, что я бедром его ногу чувствую, а загребущие руки на талии устраиваются.
Эх, зря я с кем-то не потанцевала. Было бы еще веселее.
На шее кадык дергается, а тонкие губы в одну линию сжимаются.
— Смотрю, ты навеселе. Завтра также будет круто, когда в моем доме проснешься? – взгляд на руку падает. — И даже без обручального кольца.
— Я же не дура, чтобы с ним мужиков кадрить. Ко мне бы никто и не подошел.
— Я видел. Желающих много, однако.
— Вот именно. Так что проваливай. Сделай милость.
— Это мой клуб, Мирослава, — припечатывает, обжигая горячим дыханием. — Так что вечеринка закончена.
14
Нервный тик не дает мне покоя. Кажется, именно в этот момент я по-настоящему понимаю, что значит задохнуться от злости. В районе груди кожа буквально вскипает, а кровь в жилах стынет.
Нет слов. Хотя чему я удивляюсь. Раевский вряд ли бы ограничился простой недвижимостью. Для него это слишком скучно, вот и скупает то, что самому нравится.
Хорош муженек.
— Какой же ты подлый, — я вообще не соображаю.