— О чем ты?
С трудом строю из себя наивную дурочку, и Тимур, конечно же, не покупается.
— Садись давай, — открывает переднюю дверцу и между делом интересуется, — у тебя паспорт с собой?
— Ну да. А зачем ты…
«Спрашиваешь и просишь сесть в машину» — фраза виснет в воздухе, а по телу словно разряды тока бегут от одного прикосновения. Я так и замираю, не успев поймать момент, когда он оказывается совсем рядом и вмиг накрывает губы, не позволив закончить вопрос.
Целует осторожно, мягко, без напора, будто мы и правда только-только начинаем знакомиться друг с другом. И такое бесконечно трогательное чувство с головой накрывает, что сложно дышать. Сколько бы я ни упрямилась, вся дерзость стиралась прямо пропорционально пространству между нами. Когда бедра к бедрам, глаза в глаза — все слова из мозга тупо вылетают, а губы немеют от податливости и тепла.
Он прижимает меня к себе всего на несколько секунд, но это кажется вечностью. В конце я едва сдерживаю разочарованный вздох.
— Это за ожидание.
Я хмыкаю. Некоторые наказания действительно могут мне понравиться. На языке оседает привкус мятной жвачки, и даже себе я не признаюсь, что нежная ласка смущает куда сильнее, чем зверское объятие, к которому не так уж сложно привыкнуть.
— Мне просто интересно, — растягиваю губы в полуулыбке, — если бы я не вышла, ты бы до ночи здесь штаны просиживал?
Оглядываюсь на машину — опять новая. После моей сумасбродной выходки с покупкой всех авто в салоне Тимур регулярно стал менять тачки, и это лишь мне выходило боком, я не могла догадаться, в какой момент Раевский чуть ли не выскочит из кустов и не собьет мое дыхание от внезапности.
— У тебя был еще час, — отвечает мужчина, принимая насмешливое выражение лица, — я специально дал тебе отоспаться, да и, судя по безумству на твоей голове, ты явно минут десять назад только глаза продрала.
От услышанного я давлюсь воздухом и яростно все отрицаю, несмотря на то, что мы оба понимаем, кто из нас прав. И я готова поклясться, что за темными стеклами в его глазах вспыхивают лукавые смешинки, а губы вот-вот грозятся треснуть от едва сдерживаемой усмешки.
— И я точно зря проснулась, — шиплю в ответ, понизив голос до театрального шепота. — Теперь хоть силком в машину тащи, не поеду.
Для пущей убедительности поворачиваю корпус, чтобы двинуться в противоположную сторону, но тут до моих ушей долетает всего одна фраза, брошенная низким, внушительным голосом, и этого оказывается достаточно для того, чтобы я просто замерла на месте, потеряв способность трезво мыслить.
— Даже во Флоренцию не поедешь? — демонстративная пауза. — Жаль. Я думал, у тебя не зря на обложке паспорта Понте Веккьо красуется. Вживую, значит, не хочешь посмотреть.
Я молчу. Слова застревают в глотке, перед глазами туман расстилается, а в голове сплошное эхо, будто я не здесь и слышу лишь обрывки чужих фраз. Заторможенно моргаю, сбрасывая оцепенение, и сипло роняю.
— Ты же шутишь?
Если да — бита в его багажнике мне точно понадобится.
— Садись уже, а то на самолет опоздаем.
Как ни странно, я слушаюсь, хотя все еще не до конца понимаю, что он задумал. Как можно посреди недели просто взять и улететь в другую страну? Мне этого не понять. Я каждый свой шаг расписываю, наперед продумываю любые глупости, потому что мне так спокойнее.
А Раевский, как и всегда, выбивает почву из-под ног. Мы едем в полной тишине, и эта передышка помогает немного собраться с мыслями. Я даже думаю о том, что наверняка неправильно его услышала — есть же отели, рестораны с названием небольшого, живописного городка, раскинувшегося на юго-востоке Италии. Это игра слов и только. В конце концов, о какой поездке идет речь, если у Тимура тонны работы, я ведь при нем даже чемодана не видела.
Еще сорок минут, и все сомнения теряются на фоне огромного аэропорта, залитого солнцем. Авто плавно подъезжает к парковочному месту, и в глаза сразу бросается знакомая лысая макушка. Сергей стоит у стеклянных дверей и, почесывая густую бороду, смотрит прямо на нас.
— Погоди, ты серьезно? — поворачиваюсь к Тимуру, спокойно глушащему двигатель. Он вскидывает брови, глядя на меня как на ненормальную, но мне это не сильно мешает. Я бы поспорила, кто из нас кошмарнее. — По твоему сценарию мы сейчас на посадку пойдем?
— Ну, обычно для этого и нужны аэропорты, — с явной издевкой проговаривает.
— Без сумок, без вещей? — воздуха критически не хватает. — Да у меня даже загранпаспорта нет!
В ответ Тимур только хмыкает и пожимает плечами, мол, ничем не могу помочь. И даже не собирается слушать дальше, просто выходит из машины, через приоткрытое окно кричит, чтобы я тоже поторопилась, а у меня уже поджилки трясутся.
Краем уха цепляюсь за краткие приветствия и с протяжным выдохом следую наружу, забрав с собой рюкзак. Сергей передает Тимуру небольшую сумку, больше подходящую для хранения документов, чем личных вещей, сухо кивает мне и садится в авто, на котором мы только что приехали. И вместе с ним уезжает моя последняя надежда, осталось только фарами поморгать.
Раевский поворачивается ко мне и сразу ловит момент, когда я готова буквально взорваться от нелепости. Стоим чуть ли не голые — никаких личных вещей, верхней одежды. Больше на похищение похоже.
— Тимур, шутка затянулась, — угрожающе впериваюсь в него глазами.
— Нам пять часов лететь, еще успеешь высказаться, — бесцеремонно берет за локоть и ведет внутрь. Держит крепко, явно полагая, что я вот-вот улизну.
А концентрация удивления только повышается, ведь на стойке регистрации мужчина протягивает наши документы, и среди них я замечаю не один, а два загранпаспорта. И к нам даже никаких вопросов нет, откуда-то подбегает другая сотрудница аэропорта и просит следовать за ней.
И я бы с радостью не послушалась, но грубые пальцы, словно скотчем приклеенные, не отпускают. Остается только глазами терроризировать, потому что устраивать сцены на публике мне тоже не хочется. И так косых взглядов предостаточно — то ли из-за отсутствия багажа, то ли еще из-за чего. Закрывшись в скорлупе своего дома, я успела позабыть о том, какой дискомфорт вызывают чужие перешептывания. Благо, хоть вспышками камер не палят.
Я не успеваю особо напрячься, мы очень быстро преодолеваем несколько широких коридоров и выходим в почти пустой зал с мягкими дивами, угловыми столиками и настенными плазмами, из динамиков которых льется тихая музыка. Атмосфера приятная и даже расслабляющая, но на меня это никак не действует, я слишком взвинчена, чтобы вслушиваться в разговоры Тимура.
Вскоре нам приносят кофе и оставляют в покое.
— Посадка через двадцать минут, — как ни в чем не бывало говорит Тимур, медленно потягивая напиток из чашки.
Он щурится и растягивается на диване, как довольный котяра, наконец-то получивший минутку отдыха. Головой кивает на кофе с каким-то десертом и утыкается в мобильник, совершенно не замечая, что у меня от нервов уже скоро кожа на лице треснет.
— Скажи, ты совсем дурак? — наигранно ласково спрашиваю, ставя вопрос ребром. — Какая еще посадка?
— Во Флоренцию.
— Без вещей? — продолжаю давить и вздергиваю брови, наконец-то получив его внимание. — Вот так спонтанно? И откуда, черт возьми, мой загранпаспорт взялся? У меня его даже не было!
— Вещи купим на месте, да и мы не на месяц уезжаем, а на четыре дня. Планировать в старости будешь, для этого пока рановато, — насмешливо хмыкает, метя на место смертников. — А загран я тебе еще до свадьбы сделал. У нас, между прочим, медовый месяц намечался.
— Ну прости, что все планы испортила, — сарказм в моем голосе любой почувствует, но Тимуру явно нравится его игнорировать.
— Ничего страшного. Время нас не торопит, еще успеем.
— Помнится, раньше сроки стояли для тебя на первом месте, — холодно намекаю на свадьбу, которую он так рьяно торопил.