Шеф оглядел обоих и выпалил сразу два вопроса:
— Вы ранены? Что это за бабенка?
— Это Дарсель, переодетый в заркаску, — морщась, ответил Лоран, — но эту маскировку трудно снимать. Видите, с ней вместе сходит и моя кожа.
Несколькими словами он ввел патрона в курс истории с мумиями. Он показал ноги Сафасс-Тина, лежащие на полу, как мягкие сапоги, пошарил под взятой взаймы кожей на теле, морщась и повторяя, что «везде приклеилось», достал мешочки с фильмом и железяками Треугольника.
Шеф повернулся к лейтенанту:
— Отнесите это в лабораторию и позовите врача.
— Подождите, — сказал Дарсель, — у меня тоже есть кое-что для вас.
Он опасливо начал раздеваться. Затем он осторожно снял часть мумии, которые носил неделю, в то время, как другие внимательно следили за ним и его действиями. Однако, он справился без всяких затруднений.
— Счастливчик! — бросил Лоран. — Наверное, старый король был чем-то болен, или… Черт возьми! Верите ли, это жжется!
Лейтенант взял мешочки и фильм, поклонился и вышел сказав:
— Я вам пришлю врача.
Лоран проснулся в чистой постели, первой за долгое время, и вспомнил, что лежит в частной клинике миссии. Он ощупал грудь и лицо: чуть не все было забинтовано. Он огляделся и увидел санитара, сидевшего на стуле у окна. Санитар встал, улыбаясь.
— Все в порядке?
— Да. А вы что, дежурите тут, как возле умирающего?
— Вы бредили всю ночь и распевали древние заркасские песни… Извините меня, я скажу доктору, что вы проснулись.
Санитар исчез, а Лоран нахмурился. Древние гимны? Он был уверен, что не знал ни одного. Его знание заркасского языка ограничивалось хорошей практикой в обычном разговоре, но не больше. Только то, что необходимо в путешествии, в отеле, в ресторане.
В комнату вошел высокий, худощавый человек. Лоран узнал врача, перевязывавшего его накануне вечером, и сказал:
— Ну, док?
Врач сел у изголовья постели.
— Ничего, дружище. Мы изучили ваши раны и нашли мелкие одноклеточные организмы, убитые антисептиком. Вы просто стали жертвой внешней инфекции. Но эта инфекция, как видно, весьма уязвима, и я думаю, их больше не будет. Сегодня ночью, пока вы спали, мы много раз осматривали вас. Вы страдаете только банальными изъязвлениями, очищенными от всяких микробов.
— Говорят, я бредил.
— Да. Вы пели целые строфы древнего ритуала, по словам одного археолога-любителя, работавшего у нас.
— Но, послушайте, — протестовал Лоран, — я отроду не слышал о вашем старом Ритуале.
Врач уклончиво пожал плечами.
— Вполне возможно, — сказал он, — что вы слишком впечатлительны, и слышали распевающих туземцев, но не обращали на это внимания, но ваше подсознание зарегистрировало все.
— Может быть.
— Ну, конечно, дружище. Да это и не имеет никакого значения.
— А когда я смогу снять это? — спросил Лоран, указывая на бинты.
— Я смазал раны митозаксом. К вечеру они должны зарубцеваться. Прошу вас до тех пор не вставать. В шесть я приду и освобожу вас.
Они обменялись рукопожатием, и Лоран с удовольствием снова улегся.
Через пять минут он заметил, что лежать скучно, и попытался заснуть. Он начал считать воображаемых баранов. На сорок шестом баране дверь открылась и вошел шеф с фальшиво-сочувствующим видом. Лоран бросил на него черный взгляд из бойниц, образованных бинтами.
— Ну как, бедняга? — сладко спросил шеф. Лоран заметил, что глаза его близкого врага странно блестят.
«Он ликует, — подумал он. — А почему? Железки с Треугольника, наверное, еще исследуют. Но лаборатория, конечно, выяснила кое-какие тайны».
Шеф сел на кровать.
— Вы раздавите мне ноги, — резко сказал Лоран.
— Ох, извините, — сказал полковник и пересел. «Какая любезность, — подумал Лоран. — Мне это не нравится. Он хочет о чем-то просить меня».
Шеф задал несколько вопросов насчет здоровья Лорана, а затем поздравил его с результатами его миссии.
— Люди в лаборатории нашли фантастические вещи, мой дорогой, и это благодаря вам. Да, да, не спорьте, вы очень хорошо справились.
— Я и не спорю. Что они нашли? Полковник наклонился над ним.
— Субпространство! Теперь мы его держим! Просто неслыханно, чтобы удавалось столько извлечь из нескольких железок и осколков стекла. За шесть месяцев, самое большее за год, мы построим серию кораблей, способных проделать перелет Земля-Каркас за один час! — Он схватил руки Лорана и патетически закончил: — Спасибо, мой дорогой мальчик!
«Переигрывает, — подумал Лоран, высвобождая руки. — Но, ей-богу, у старого паяца слезы на глазах!» Он чуть не рассмеялся под своими повязками и сразу понял ловкую игру своего начальника. Шеф был хитер, как обезьяна, этого нельзя было забывать. Шеф прекрасно знал, что делает, и не строил никаких иллюзий насчет того, что его отеческий тон может обмануть: он умышленно вызывал тайный смех Лорана, чтобы в этом смехе оттаяли недоверчивость и враждебность Лорана. И это сработало: обезоруженный Лоран не мог не восхищаться им.