— Постой, что ты сказал? — Мой мозг смирился с неизбежным и принялся обрабатывать информацию.
— У Клубка прекрасный слух. Ты можешь легко испортить его, пытаясь улучшить.
— Но я не хотела трогать слух, — прикусила я губу. — Уверена, что читала, как первые вляпавшиеся в эту паутину переселенцы теряли зрение. Мне всего-то нужно получить обратный эффект.
— Значит, эти данные устарели, а причину слепоты позже нашли в другом.
— Точно не в другом… Ладно, может, смысл в том, какими заклинаниями они пытались убрать с себя паутину? Тогда для меня все зависит от выбора заклинания смешивания! — сделала последнюю попытку я.
— Не зависит, — отрезал он. — Ты просто перепутала свойства.
— Не может быть. Я прочитала все последние поправки в Большой энциклопедии. Я уверена.
Лавьер посмотрел на меня так, что и без слов стало понятно, каким местом я, по его мнению, те поправки читала. Да, это было полгода назад, но я прекрасно все помнила.
Он вздохнул, достал с полки увесистую книгу, распухшую от сотен маминых записок, вставленных между страницами, и протянул мне. Дождался, пока я ухвачусь поудобнее, а потом открыл перед моим носом нужную страницу.
Я читала, прикусив губу. И совершенно не хотела смотреть на Генри. Спасибо, его самодовольное выражение могла представить и так.
— Ладно, ты прав, — с досадой согласилась я, захлопнув книгу. — Тем лучше. Можно с чистой совестью идти спать.
На удивление никаких насмешек не последовало. Лавьер задумчиво смотрел на книгу в моих руках.
— Идеи? — спросила я — и тут же пожалела. Работать с ним? Да кто ж меня за язык дернул!
Не хотелось признаваться даже себе, но мне нравилось его присутствие. Всегда не хватало кого-то, с кем можно обсудить опыты, порадоваться успеху, поплакать. Да, у меня была Несса, но ее я не вмешивала. Просила даже не приближаться к лабораториям по ночам. Просто подругу мне было жалко. Вдруг случайно взорву половину замка, а она получит наказание ни за что? Слишком эгоистично так ее подставлять. Этот же гад сам мог за себя постоять, а втянуть его во что-то всегда было приятно.
— Есть одна, — серьезно ответил Лавьер.
Перевел взгляд на меня и придирчиво осмотрел. Я мгновенно почувствовала себя голой в этом дурацком платье. Нужно было хоть мамин халат сверху накинуть.
— Какая? — не выдержала я, подавив желание спрятаться.
— Ну-у-у, — протянул он. — У новой паутины с западного рубежа несколько больше свойств. Но чтобы это проверить, придется тебя, кхм, раздеть.
Глава 24
Генри крупно повезло.
Во-первых, в руках у меня не нашлось ничего, чем его можно пристукнуть, а энциклопедию было жальче этого гада. Рассыпанные листы пришлось бы собирать слишком долго, а определить, между каких страниц они находились, я бы и вовсе не смогла. Тут могли храниться уникальные данные, слишком новые, чтобы их уже проверили и вписали официально, а то и трудно воспроизводимые. Именно эту книгу лучше было вообще не трогать.
А во-вторых, потому что я испытывала нечто вроде благодарности за то, что Лавьер вовремя появился здесь. Впрочем, она медленно испарялась. Следовало бы напомнить ему, что посторонним вход сюда воспрещен, а я не слишком-то люблю, когда за мной следят. Тем более неизвестно, из хороших ли побуждений? С чего бы он стал искать меня здесь, если не шел следом? Я и сама до последнего не знала, что поверну сюда, а не отправлюсь спать.
Лавьер с вежливым интересом ждал ответа. В его взгляде не было ни насмешки, ни издевки, ни даже пошлости, будто и предложение он сделал вполне серьезное. Чем дольше я медлила, тем сильнее запутывала сама себя. Нет, раздеваться точно не собиралась, вот еще!
Зато в очередной раз поняла, как много пропустила за полгода. Жизнь не стояла на месте, даже в исследованиях и поиске нового. Стоило потратить пару недель на изучение всех свежих статей и поправок и только затем возвращаться к экспериментам. Назначение на практику спутало все у меня в голове. Вместо того, чтобы подумать рационально, я принялась отчаянно хвататься за привычные дела, пытаясь спрятаться от любых изменений.
Я вздохнула.
— Успокоилась, — оценил Генри. Это был не вопрос, а мне отчетливо показалось, что он что-то задумал.
Не успела я возмутиться, как он достал из ящика ножницы, вернулся ко мне и отрезал кусок от юбки. Глупо моргая, я воззрилась на лоскут у него в руке.
— А спросить не мог?
— А ты бы не разрешила?
— Разрешила бы, — надулась я.
Ненадолго, потому что мне тоже было интересно. Да и никаких сентиментальных чувств я к платью не испытывала. Признать откровенно — была только рада поводу избавиться от него после этого вечера.