Из-за плотной завесы снега ничего не видно, но девушка упорно шла вперед, утопая по грудь в снегу. Она не могла понять, где реальность, а где вымысел. И почему у нее нет живота или ей это все приснилось, а сейчас пришло пробуждение?
Девушка гнала от себя тревожные мысли и убеждала себя, что видит просто сон.
— Ау? — закричала Лима, но завывание ветра заглушает ее крик.
Словно откликаясь на ее голос, перед носом молодой женщины появились чьи-то черные ботинки с черепами на носках. Лима узнала мужчину. В прошлый раз именно в него она вселилась и смотрела его глазами в зеркало.
Рубиновые очи не отражали никаких эмоций. Длинные черные волосы беспощадно трепал ветер. Мужчина не проваливался в снег в отличие от Олимпиады.
— Идем, я покажу, — проговорил зловеще мистическим голосом и протянул ей когтистую руку.
— Я не верю тебе, — отчетливо ответила девушка, игнорируя его жест.
— Верь не мне, а ему, — произнес с улыбкой и посмотрел на что-то за спиной девушки.
Лима обернулась и увидела длинноволосого беловолосого юношу в белой одежде.
— Анален! — удивленно воскликнула, разглядывая первого владельца ее заэны — погибшего хранителя миров.
— Иди с ним и ничего не бойся, — прозвучал звонко его громкий голос.
— Но он…
— Ты все поймешь, — перебил ее он и пропал вместе с холодным ветром.
С молодой женщиной остался обладатель рубиновых глаз. Он продолжал протягивать ей руку. И Лима схваталась за его кисть. Без особого труда мужчина вытянул ее из сугроба и второй рукой обнял за талию.
На миг она с близи увидела его насыщенно рубиновые глаза, но мгновение длился недолго. Она снова смотрела на мир, как безвольный зритель, но на этот раз девушка не ощущала себя в чужом теле.
Сон и в то же время другая реальность. Олимпиада находилась в старинном замке. Белоснежные стены и пол непривычно блестели, словно обсыпанные брильянтовой пылью. Ровно в ряд друг за другом висели люстры-клетки, внутри них трепетались белые огоньки. В помещении практически не было окон, а если и были, то плотно зашторенные тяжелой бежевой тканью. Возле одного дальнего окна с яркими лучами солнца стоял уже знакомый Лиме мужчина с рубиновыми глазами.
Теперь Олимпиада могла наблюдать за ним извне. Рубиновые глаза мужчины внимательно следили за лучом солнца, а бледная рука с черными когтями пыталась коснуться света. Но едва кожу освещал луч, как мужчина кривился от боли, а его рука дымилась.
— Брат, тебе не надоела забава? — подходит к нему… Лиэн.
Лима хорошо запомнила пленившего ее лорда, но она его едва узнавала. Он был одет точно так же как и тот, что стоял возле окна, даже прическа такая же. Да и было в его лице нечто отстраненное и беззаботное, словно он сбросил несколько десятков лет. Бордовые глаза не были холодными, в них плескалась жизнь.
— Нет, — отвечал красноглазый, горько вздыхая.
— Тебе нравиться получать боль? — спросил с сарказмом Лиэн.
Обладатель рубиновых глаз отвернулся.
— Нет, я просто хочу хоть раз в жизни посмотреть на солнце, не страшась обжечь глаз.
— Начинается, — фыркнул Лиэн, зашторивая окно, дабы ни одного луча не пробилось сквозь ткань. — Каган тебе много раз говорил, мы прокляты и наша жизнь лежит по другую сторону света. Свет не для нас, мы должны его избегать. И кстати, почему ты до сих пор не убил остроухого придурка? Тебе не надоело держать его на цепи, кормить с ложечки? Я не понимаю, ты давно уже должен был перегрызть ему глотку. Что за удовольствие держать его на цепи и не пить его кровь? К тому же, слушать нудную песенку в его исполнении: «Отпустите меня, ну, пожалуйста! Вы же добрый дурак-вампир!» Ты действительно дурак раз решил подружиться с ним. Он жертва, ты хищник. А хищник и жертва не дружат, это даже неестественно!
— Я не хочу его убивать, — посмотрел в бордовые глаза Лиэна и пыпытался найти понимание.
— Почему? — удивился лорд и нахмурился. — Они наша пища. Они нас никогда не поймут, если мы будем одних лелеять, а других убивать.
— Мы можем пить кровь, не убивая их, — отвечал даже где-то яростно. — Они же тоже думают, мечтают…
— О-о-о, мечтают, — засмеялся вампир. — Да, они мечтают, но они наша пища и нас не должно интересовать, о чем думает наша пища. Тебе ясно, младший братец? Мы высшая раса и мы обязаны следовать правилам. И эти правила придумал не я.
«Младший братец» ничего не ответил и отошел от окна.
— Ты куда? — всплеснул руками Лиэн.
— К себе в комнату, — буркнул красноглазый.
— Ну-ну, — хмыкнул лорд, — иди, корми бабочку, паучок, пока голод не замучил.
Но младший брат не прислушивался к словам Лиэна. Он пришел к себе в комнату, заваленную красными подушками, и посмотрел на стену, к которой был прикреплен цепями светловолосый эльф.
— Если вы не собираетесь меня убивать, отпустите, — в который раз попросил парень на цепи, умоляюще глядя на вампира голубыми глазами.
— Я не могу тебя отпустить, — ответил вампир и присел на пуфик, где начинает играть на неком инструменте. Раздаются звуки чем-то напоминающие звучание бас гитары.
— Вы же не злой, почему же вы так поступаете?
— Потому что, так хочет Каган.
— А чего хотите вы?
— Спой для меня.
Эльф нахмурился.
— Птица не поет в неволе.
Парень перестал играть и задумался над словами эльфа.
В этот момент вошел высокий мужчина в белом плаще и капюшоном, скрывающем лицо. Юноша с рубиновыми глазами без восторга посмотрел на него, но ничего не сказал. Мужчина же повернулся к напуганному эльфу.
— Почему он до сих пор жив? — спросил хрипло с угрозой.
— Я хочу домашнее животное, — с вызовом проговорил красноглазый. — С кем-то же я должен общаться, Каган? Вы заняты бабами и войнами, а что прикажешь делать мне в одиночестве?
— Ты еще молод и ничего не понимаешь! — прорычал из-под капюшона. Он взял за цепь дрожащего эльфа и протянул его к вампиру. — Мы должны убивать их, а не держать в качестве домашних зверушек! Они наша пища, а не зверье! Если ты хочешь зверушку, я тебе ее притащу! Я тебе за рога притащу кучу высших демонов, но только не этих мудаков! Ты должен убить его!
— А я хочу, чтобы он сидел у меня на цепи! — заупрямился и заорал красноглазый. Рубиновые глаза запылали. Видно, что паинькой вампир точно не был и моментально выходил из себя.
— Этому не бывать!
— Ты только запрещаешь! — вскочил. — Ты говоришь, что я могу делать то, что я захочу! Любые женщины, любая пища, любой беспредел! Почему же я не могу держать на цепи эльфа?!
— С едой не играются, и уж тем более, не разговаривают с ней!
Прежде чем, красноглазый парень сумел помешать, эльфу перерезали горло. Юношу сверху донизу обрызгало кровью. Он заорал, с оскаленной пастью и растопыренными когтями бросился на мужчину в капюшоне. Но Каган увернулся, ловко схватил вампира за волосы и отбросил его от себя в стену. Во все стороны полетели белые камни.
Доносятся женские крики. Из дырки в стене показывается любопытная рожа Лиэна.
— Тырилка уже началась, а меня не позвали? — спросил насмешливо лорд.
— Сгинь! — рявкнул Каган. — У него приступ! Поймает, разорвет тебя на хрен!
Повторять дважды не пришлось, Лиэн поспешил уйти с глаз долой. Но вот до его брата явно не дошло. Он выбрался из завала камней и вновь бросился на Кагана.
— Остынь! — Каган дождался, когда брат приблизится, и врезал ему кулаком в лицо. — Он всего лишь эльф!
Сильнейший удар не утихомирил красноглазого. Раз за разом он кидался на Кагана, как разъяренный бешеный зверь. Лима не могла понять, что с ним творилось. Вампир, словно потерял контроль над собой, ничего не слышал и смотрел страшно. Примерно такой же взгляд, полный неконтролируемой ярости, Олимпиада видела у спасенного ею белого вампира с пепельными волосами.
— Остынь! — Каган схватил брата за рога и прижал к земле. Он едва его удерживал. — Будь неладна веронская кровь! — прорычал, с трудом извлекая из пол белого плаща черный кристалл. Вампир приложил кристалл ко лбу красноглазого. Младший брат задергался, как припадочный, вены вздулись подобно канатам, глаза закатились. — Ну же, давай!