— Уэнди!
Как ни странно, страха она не испытала. В двери стоял Фил Тернбол.
— Я уже рассказала другим людям.
Фил улыбнулся. Его лицо характерно, по-пьяному лоснилось.
— Думаете, я хочу вам навредить?
— А разве уже не навредили?
— Пожалуй. Но я здесь не за этим.
— Как вы вошли?
— Гараж открыт.
Чарли с его треклятым велосипедом!.. Как быть? Возможно, стоило вести себя тихо, достать телефон, набрать, например, 911, послать электронное письмо — своего рода сигнал «SOS».
— Бояться нечего.
— Тогда можно я позвоню другу?
— Не стоит.
— А если я настаиваю?
Фил вынул пистолет.
— Я не хочу причинить вам вред.
Уэнди оцепенела. Когда достают пистолет, кроме него уже ничего не видишь. Она с трудом сглотнула и постаралась не раскисать.
— Фил!
— Что?
— Полагаете, что лучший способ доказать безвредность намерений — показать оружие?
— Надо поговорить. Только не знаю, с чего начать.
— Может, с того, как вы загнали осколок зеркала в глаз Кристы Стоквелл?
— Домашнюю работу вы выполнили хорошо.
Она промолчала.
— Вообще-то верно — с этого все и началось. — Фил вздохнул, опустил пистолет. — Выходит, вы все знаете? Я прятался, когда Криста Стоквелл закричала. Рванул к выходу, а она схватила меня за ногу. Я не хотел ее ранить — просто пытался сбежать.
— А в дом шефа студслужбы пришли на охоту за трофеями?
— Мы все там были.
— Но вину взяли на себя вы.
Его взгляд затуманился. Уэнди подумала, не рискнуть ли (дуло смотрело в пол — возможно, самый подходящий момент), однако осталась сидеть. Наконец Фил ответил:
— Да, взял.
— Почему?
— Тогда я решил: так правильно. Понимаете, я имел столько преимуществ, когда поступал в университет, — деньги, известная фамилия, дорогие подготовительные курсы. Остальные пробились по́том и кровью, а меня просто привели. Они ведь мои друзья. Я все равно попал бы в неприятности, но их-то зачем за собой тянуть?
— Похвально.
— Конечно, я не представлял масштаба ждущих меня неприятностей. Было темно, я думал, Криста вопит от страха. Когда делал признание, понятия не имел, как ей досталось. — Он склонил голову вправо. — Хочу надеяться, что я в любом случае поступил бы так же — принял бы весь удар на себя. Но не уверен.
Уэнди украдкой бросила взгляд на монитор, пытаясь сообразить, куда бы щелкнуть мышкой, как быстро позвать на помощь.
— Что произошло потом?
— Сами знаете.
— Вас исключили.
— Да.
— А родители заплатили Кристе Стоквелл за молчание.
— Они пришли в ужас. Заплатили и велели мне убираться. Семейный бизнес отдали моему брату. Кто знает, возможно, и к лучшему.
— Вы почувствовали себя свободным.
— Да.
— Стали, как ваши соседи по номеру. Как те, кем восхищались.
На лице Фила возникла улыбка.
— Именно. И, как они, я стал пробиваться потом и кровью. Отметал любую помощь. Получил место в «Барри бразерс», нашел собственных клиентов, пахал изо всех сил. Женился на Шерри — совершенно изумительной женщине. Появилась семья, чудесные дети, красивый дом. И все сам, без мам и пап.
Он замолчал. Потом снова улыбнулся.
— В чем дело?
— В вас.
— Во мне?
— Вот мы: у меня пистолет, я рассказываю о своих гнусных делишках. Вы заговариваете мне зубы, рассчитываете на полицию, которая успеет приехать в последний момент.
Она не ответила.
— Но я пришел не ради себя, а ради вас.
Уэнди посмотрела Филу в глаза, и вдруг вопреки обстоятельствам, вопреки пистолету в его руке страх исчез.
— То есть как?
— Сейчас поймете.
— А может, лучше…
— Вы ведь хотите получить ответы?
— Ну да.
— О чем я говорил?
— Брак, работа, без мам и пап…
— Точно, спасибо. Значит, вы познакомились с Ридли Барри?
— Да.
— Чудесный старик, правда? Обаятельный, честный… Как и я в свое время. — Фил посмотрел на пистолет, словно тот невесть откуда вдруг возник в его руке. — Поначалу все невинны. Могу поспорить, даже Берни Мэдофф не был вором. Стараешься изо всех сил ради клиентов. Но наш мир беспощаден. Теряешь на неудачных торгах, думаешь, что еще возместишь, берешь деньги с одного счета, переводишь на другой — на следующих торгах отыгрываешься. И даже с прибылью. Это не кража. Вот так, по чуть-чуть переступаешь черту, ну а потом куда деваться? Стоит признать — тебе крышка: либо уволят, либо посадят. Выбора нет. Занимаешь у Петра, чтобы заплатить Павлу, а сам молишься Деве Марии: лишь бы получилось, лишь бы выкарабкаться.