Напряжение, сковывающее тело, испаряется, и я с облегчением выдыхаю.
— Тут нет ничего такого. Они просто друзья. — Уж поверьте, я спрашивал у неё о Тренте, когда мы только начали встречаться. Дело в том, что их матери лучшие подруги. Пейдж сказала, что считает этого парня своим братом, и я верю ей, потому что она не давала причин для сомнений.
Джош мрачно смеётся.
— Ну, раз ты так говоришь.
— Мне кажется, он запал на Эрин, а не на Пейдж. — И как я и думал, мои слова выбивают почву у него из-под ног. Понятия не имею в кого там влюблён Трент, но пусть Джош подумает немного.
— Что? Эрин никогда не будет с таким парнем, — тон у Джоша пренебрежительный, но он не выглядит особо убеждённым.
— Пофиг. Не хочу о них говорить.
— Ладно, да. Меня всё равно это не волнует, — произносит он. — Так ты серьёзно просто бросишь Уорвик и всё? Господи, старик, вы не предохранялись? Такого же не бывает случайно.
— Она пьёт противозачаточные. Этого и не должно было случиться. — Меня накрывает волна абсолютной беспомощности.
Джош фыркает.
— Ага, я это уже слышал. Похрен, что говорят женщины, я всегда прихожу с собственными презервативами. В этом вопросе я им не доверяю.
У моего приятеля серьёзные проблемы с доверием, когда дело касается женщин. Но это уже другая история.
— Ну, я доверяю Пейдж, — говорю я с уверенностью.
— И это я тоже слышал.
Я вонзаюсь в него таким взгляд, что он отступает.
— Ладно, она твоя девушка. Ты её знаешь лучше всех. Но я просто говорю, что женщины, как известно, выкидывают такие финты.
— Слушай, мне нужно о многом подумать… — я многозначительно смотрю в сторону двери.
Он поджимает губы, несколько секунд пронзая меня взглядом, а потом со вздохом отворачивается и уходит в коридор, где подбирает свой баскетбольный мяч.
— Ты уверен, что не хочешь об этом поговорить? — интересуется он, оглядываясь на меня.
Из меня вырывается лающий смех.
— Да нет. Думаю, с меня хватит твоих ободряющих речей.
Какая-то эмоция, которую у меня не получается распознать, мелькает на его лице.
— Эй, я просто присматриваю за тобой.
Как и всегда, несмотря на то, что уже достаточно вырос и набрался сил, чтобы самому за себя заступаться. Иногда мне кажется, что он хуже моей гиперопекающей сестры.
— Ладно, только отвали от моей девушки. — Трудно злиться на Джоша, потому что я знаю, что он желает мне добра, хоть и по-своему.
Он замирает, как будто надеется, что я передумаю и попрошу его остаться. Когда я ничего не говорю, он слабо улыбается.
— Хорошо, чувак, увидимся позже. Позвони, если вдруг захочешь поговорить или покидать мяч в кольцо.
Я смотрю и слушаю, как он уходит, постукивая мячом по лестнице, и не могу представить, когда это вообще случится.
— Как всё прошло? — спрашивает Эрин в ту же секунду, как мы заходим в её комнату. Моя лучшая подруга живёт в одной из толстонских построек в районе, где дома зовутся поместьями. Достаточно сказать, что одна её спальня размером с половину всего первого этажа моего дома.
Она утаскивает меня к кровати, и я позволяю ей затащить меня на шикарный ортопедический матрас. Как бы отвратительно я себя не чувствовала, у меня появляется желание замурлыкать, когда мои ягодицы оказываются на нём. Вы просто не жили, если не спали на таком.
— Ну? — подталкивает она, заправив волосы за уши и наклонившись ближе. Так близко, что мне видно тёмно-синие крапинки в её светло-голубых глазах.
У Эрин естественная красота. И под естественностью я подразумеваю её некрашеные тёмно-каштановые волосы. Раньше я завидовала её бюсту и четырём дюймам, на которые она была выше меня, пока Митч не дал мне понять, что он более чем доволен тем, какая я.
— Он был в шоке.
— Ага, скажи мне, чего я не знаю. Что он сказал? Как себя повёл? Он вернётся в Нью-Йорк, в колледж?
Я поднимаю и опускаю плечи, почти беспомощно пожимая ими, что отражает моё внутреннее состояние.
— Не знаю. Мы об этом пока не говорили. — Тяжело смотреть ей в глаза, потому что она умеет читать меня, как книгу. Так бывает, когда ты дружишь с кем-то с детского сада.
— Ладно, ну и о чём вы говорили?
— Мы… мы особо и не говорили, он просто сказал, что всё будет нормально, — признаюсь я тихо, вспоминая страдальческое выражение его лица. То самое выражение, которое сказало мне, что я разрушаю в пыль его мечты своим «я беременна».