— Это из-за графа фон Бригахбурга?
Наташа сникла:
— Было так заметно? — Если увидела экономка, то и от взора Фальгахена не укрылось отношение к разговору с её стороны. — Он был моим женихом, пока я находилась в его замке. — Глаза наполнились слезами. Накрыла губы ладонью, шумно втягивая воздух, успокаиваясь: — Мне нужно время, чтобы принять всё и научиться жить с этим.
— Вы верите всему, что сказал ваш гость?
Осторожное замечание Хельги заставило задуматься. Не горячится ли она? Скорее для себя робко начала:
— Герард обещал приехать неделю назад. Мы так договаривались. Он отписался общими фразами. — Она самостоятельно пробовала перечесть его послание, но ничего не поняла. Выделенные отдельные слова лишь подтвердили намерение Бригахбурга нанести визит вежливости. Подвела итог: — Бросил меня. Вы же слышали.
— Брунс жил в его замке и служить плохому человеку не стал бы, — понимающе качнула головой графиня. — Он любил вас, а вы любили его хозяина.
Девушка промолчала. Воспоминания всплывали и таяли. Лица, события сменяли одно другое. Невозможность ничего вернуть и начать заново подавляли, обида давила на глаза. Она снова плакала:
— Если пфальцграф будет настаивать на моём замужестве — я уйду в монастырь. Где находится ближайший монастырь? Альтбризах далеко?
— Это мужской монастырь. Лимбургский женский.
— Далеко отсюда?
— Дня два-три. Не думайте о плохом, ваш отец — хороший человек. После вечери я попробую поговорить с ним.
Пфальцграфиня достала из-под подушки шкатулку, передавая графине:
— Возьмите. Это то, о чём я вам говорила. А теперь мне хочется побыть одной.
Лежала, вытирая слёзы, прокручивая всё, что сказал Карл с момента своего появления. Слово в слово. Старалась абстрагироваться, анализировала, сопоставляла, приходя к выводу, что нужно дождаться Герарда и спросить напрямую и о Луидже, и о герцогине. Он не посмеет ей солгать. Догадки догадками, а посмотреть в глаза мужчине, о котором помнила каждую минуту, будет нелишним. Стало очевидно, что Фальгахен ненавидит соседа, и это чувство родилось не вчера. Вынашивалось годами, взращенное из зависти. Зависть не рождается на пустом месте. Дыма без огня не бывает. Это и могло послужить причиной наговора.
Всё ждала, что позовут подписать «отречение от престола». Почему медлят? Она уже успокоилась и готова к решительным действиям.
Вошла Амали:
— Хозяйка, кухарка спрашивает, куда вечерю подавать.
— Мне сюда. Чай ромашковый горячий с мёдом.
Наташа не ощущала голода, но когда перед ней появился поднос с порцией рыбы, запечённой в сырно-сливочном соусе, передумала. На вопрос: «Чем занят гость?», служанка, довольная, что госпожа не отказалась от еды, ответила, что ушёл почивать. На такой же вопрос о хозяине, получила ответ:
— Хозяин сидит в кабинете.
Не успела пфальцграфиня облизать ложку, как в комнату влетела Хельга:
— Госпожа Вэлэри, там!.. — от быстрого бега не могла перевести дух. — Там господин пфальцграф…
Фон Россен полулежал в кресле, скрестив руки на груди и вытянув ноги под столом. Перед ним стояла открытая шкатулка с золотом со свисающим из него ожерельем-подношением, лежали свитки с брачным соглашением. На сиденье стула — свёрнутая меховая накидка.
При взгляде на Манфреда у девушки спёрло дыхание. Показалось, что он мёртв. Неестественно запрокинутая голова, восковая бледность лица… Нащупав сонную артерию, вздохнула с облегчением. Отец без сознания. Обморок?
«Сладкая парочка» топталась рядом, вытягивая шеи и тараща глаза.
— Что стоите? — рявкнула на них Наташа. — Только и умеете, что подслушивать да подсматривать!
— Я им приказала хозяина не трогать. — Хельга потирала зябнущие ладони.
— Быстрее! На пол его! — Командовала пфальцграфиня. Ворот рубахи не казался тесным и давящим, мешающим притоку воздуха. — Ноги приподнимите. — Хлопала по щекам мужчину. — Дайте воды!
Вместо воды получила в руки кубок с вином. Побрызгала в лицо фон Россену. Он застонал, веки дрогнули. Мутный взгляд остановился на её лице.
— Где вы были, болтуны?! — пфальцграфиня недовольно глянула на прислужников. — Господин граф давно вышел от него? — Не нравилось такое совпадение. Ох, как не нравилось!