— Спасибо, Руди. — Вытащила клинок из ножен, сжимая в дрожащей руке. Лёг как влитой. Призналась: — Теперь не так страшно.
Вспомнился панцербрехер Дитриха. Будто из омута выплыло лицо Герарда и ласковое: «Моя леди…» Вспомнилась их последняя встреча на крыльце. Его прищуренный ледяной взгляд. Слышался глухой голос: «Надеюсь, вы не пожалеете о своём поступке». Картинка сменилась видом полуобнажённой Луиджи в окне его спальни. Расплывшись, заменилась воздушным образом незнакомой умницы и красавицы герцогини Ангелики.
Отросшие ногти впились в ладонь, сжимающую рукоять кинжала. Боли не чувствовала. Бригахбург… Почему так верила ему? Брезгливо дёрнулась щека. Неужели от любви до ненависти один шаг? Стряхнула наваждение. За кожаные петельки пристроила кинжал на поясок.
Неожиданно Рыжий привлёк её к себе, заговорил:
— Я быстро обернусь. В повозке будете лежать. Поедем в деревню, отдам заказ, и вернёмся в поместье. На воротах меня никогда не проверяют. В конюшне передохнёте, пока не запрут первые ворота.
— А Гензель? Он увидит меня. — В мужских объятиях почувствовала себя увереннее.
— Он уже неделю ночует в кузнице. — Поглаживал её плечи. — Там тепло у печи. Мать его подкармливает.
Наташа улыбнулась:
— С котом?
— Да. Кажется, они срослись.
— Спасибо тебе. Я знаю — мир не без добрых людей. — Представила, как обрадуется пацан её воскрешению.
Дальше предстояло под покровом ночи пройти через первые ворота в патио замка. Неделю назад Руди испортил входной замок. Успешно заменил его, сделав запасные ключи. До утра ворота закрывались, и стражи на них не было. Тёмная дождливая ночь выбрана не случайно. Пфальцграфиня должна пройти в замок через кухню. Там её будет поджидать Фиона и откроет дверь, если она окажется заперта.
— Дверь на галерею не забыл открыть? — уточнила девушка. Если что-то пойдёт не так и дверца в кухню окажется запертой, они предусмотрели запасной вариант проникновения в помещение.
— Толкнёте сильнее. Тяжёлая.
— Хорошо, — Наташа отстранилась от Рыжего. В ушах стоял гулкий стук его сердца.
— Хочу предупредить вас… Минна… Она снова в замке. Хенрике взяла её назад.
— Руди, скажи, ты ведь снова с ней? — Подняла глаза на мужчину.
— Нет, не с ней, — поспешно вскочил на коня. — Ждите, я скоро.
— Не простил, — прошептала вслед удаляющемуся всаднику. Тряхнула головой: — Или Минна не простила.
— Всё, идите, — Руди буквально силой втолкнул робеющую Наташу в патио, закрывая за ней калитку. Послышался металлический щелчок ключа в замке.
Пфальцграфиня перевела дух, прислушиваясь. Ноги подкашивались. Вот она и дома. Приподнимая край путающегося под ногами длинного облачения, кралась по стеночке. Как воровка. Как преступница. Именно так себя и ощущала. Перед последним рывком остановилась, замирая. Слышен шум дождя. Замок спит.
Толкнула дверь в кухню. Не заперто. Обдало теплом потухшего очага и свежим хлебом. Сглотнула набежавшую слюну. Входить не спешила. Мало ли…
На раздавшийся сбоку шорох отреагировала мгновенно, выхватывая кинжал.
— Это я, госпожа Вэлэри, — зашептала Фиона, придвигаясь вплотную, втягивая девушку в помещение, захлопывая за её спиной створку. — Ну и ветрогонка эта ваша экономка…
Скудный свет свечи на столе качнулся, отбрасывая размытую тень на стену.
— Она хорошая, раз ты здесь, — сыронизировала пфальцграфиня, не совсем понимая возмущение подопечной. — Тебя хоть покормили?
— Угу… — хмыкнула в ответ Рыбка, оборачиваясь на движение сбоку. Кошка, выйдя из тёмного угла, прогнув позвоночник и приникнув к полу, затем выгнув спину кольцом, грациозно потягивалась, щуря золотистые глаза. — Такую гадость никогда не едала. Господь не даст солгать: если б не нужно было изображать смертный голод, ни в жисть ни одного глотка не сделала бы.
— Иди, а то увидят, что тебя нет, заинтересуются. Обо мне не беспокойся. Я ещё немного поброжу по этажам. — Направилась к столу, поднимая салфетку над сложенными горкой округлыми буханками хлеба. От початой отломила большой кусок, поднося к лицу, вдыхая аромат злаков. — В прачки определили?
— Да, — кивнула Фиона. — Где вас утром искать? Снедь принесу.
— Да чёрт его знает, — Наташа жадно ела мягкий ароматный хлеб, запивая ещё горячей водой, осознавая, что с приходом в этот дом начинается новый этап её жизни. Жизнь невидимки-сыщицы и мстительницы. Звучит пафосно, но так оно и есть. И ещё нужно умудриться стать невидимой. — На втором или третьем этаже.
— А давайте я вам снедь оставлю в условленном месте, а вы заберёте.