Шла по едва освещённому коридору, держась стеночки, наплевав на осторожность. Она у себя дома! Если бы кто-то ей сейчас встретился, даже не посторонилась бы.
Очнулась в своей комнате. Ноги принесли хозяйку туда, где находилось её законное место.
Нащупав расчёску, наткнулась на ящичек с кусочками сахара. Осветила каминную полку. Надо же, вернули. И ложка здесь. А вот смартфона нет. Прекрасно! Надела украшения. Машинально, по привычке. Кольца вращались на исхудавших пальцах.
Открыв ставни, уселась на подоконник, разбирая спутанные волосы. Здесь было теплее, несмотря на то, что покой не топился. Но тело не согревалось. От нервного озноба подрагивали руки, больно дёргая волосы, путающиеся в зубьях расчёски.
Как теперь быть? План поехать просить помощи к Бригахбургу потерпел полное фиаско. Если человек способен на подлость, разве ему можно доверять? Нет.
Там, в кабинете, пока она приходила в себя, собираясь с духом, чтобы выйти из укрытия, вдруг вспомнила, что лицо обезображено сажей и вместо радостной встречи может выйти скверное представление с визгом и обмороком женщин. Останавливала мысль: как отреагирует мужчина на Привидение, неожиданно выползшее ночью из угла? Оконфузится? Всё может быть. Лучше бы встретиться без свидетелей.
Нужно ли благодарить Господа за эту заминку? Не будь её, так бы и осталась в неведении…
В руках Эрмелинды мягко поблёскивал золотой жемчуг. Словно загипнотизированная игрой света и тени, Наташа наблюдала, как малолетка хвалится им, уверенная в том, что теперь все украшения погибшей старшей сестры безоговорочно принадлежат ей. Конечно, зачем покойнику золото? Туда с собой ничего не заберёшь.
Смотрела на Герарда, на его осунувшееся лицо, углубившуюся складку между бровями, плотно сжатые губы. В глаза бросилась седина на висках: соль и перец. Раньше она её не замечала. В облике и резких движениях читалась усталость и раздражение. Он изменился, но не стал хуже — такой же притягательный и до боли родной.
Девушка, сливаясь с пылью тёмного угла и постигая великий дзэн хамелеонов, — глубокое погружение в созерцание внешнего мира — успокаивалась. Всплеск эмоций утих, уступив место рассудочной холодности.
Наблюдала, как сестра, присев на подлокотник кресла, максимально приближаясь к мужчине, рассматривает его, в то время как он изучает Указ, казалось бы, не обращая на неё внимания. В эти мгновения словно пелена спала с глаз подсматривающей. Перед нею во всей красе предстала маленькая хищница, с виду робкая, наивная и простодушная. Трепетное создание с нежным сопрано! Со стороны видно всё — её потуги завладеть вниманием гостя и его полное игнорирование попытки обольщения.
Пфальцграфиня, шаг за шагом восстанавливая в памяти подробности виденного, усмехнулась, качнув головой, рванув прядь волос. Эрмелинде неизвестно, что у сиятельного есть женщина. Герцогиня. Умница и красавица. Это не малолетняя пигалица, а опытная искусительница, побывавшая замужем. Со связями и огромным состоянием. Покойный Фальгахен был прав — на дурака Бригахбург не похож, и размениваться на нищую сиротку — рискуя потерять влиятельную любовницу с далеко идущими планами стать её мужем — не станет.
А её, Наташи, нет. Она умерла. И ничего вокруг не изменилось. Так же идёт дождь, день сменяет ночь. Никто не рыдает над её могилой. Наоборот, сестра радуется, что вернулся титул. Неважно, какой ценой. Цель оправдывает средства. Преступники не мучаются угрызениями совести. Они наслаждаются жизнью. Карл снова прав: кому она нужна? Ну, выйдет, объявится… Сорвёт далеко идущие планы малолетки и её сообщников. Они не допустят воскрешения пфальцграфини. Убьют и закопают в саду у роз, которые она приводила в порядок.
От очередного болезненного рывка волос, остановилась, потирая травмированную кожу головы.
То, что она услышала дальше, надолго погрузило её в шоковое состояние.
Эрмелинда просила графа подтвердить, что он видел её мёртвой. И он согласился. Не раздумывая. Не сомневаясь. Не колеблясь. Оказывается, так быстрее оформить вступление в наследование. Налицо сговор. Лжесвидетельство. «Что тебе за это пообещали, Герард фон Бригахбург? Какая цена твоей совести?» Заныло сердце. Душа стонала. Израненная, но живая. Она любила этого мужчину, мечтала о счастье с ним… Он оказался намного хуже, чем она думала о нём. Как же она заблуждалась!.. Господи, как больно!
Подняла в бессилии глаза к потолку, призывая небеса послать ей терпение.
Что дальше? Лжесвидетель проникся участью сиротки, одарив покровительственным поцелуем в макушку. Поладили.