Шушуканье слуг и взгляды, устремившиеся за её спину и последовавшая за этим тишина, заставили её обернуться.
В дверном проёме стоял он.
Герард.
Раскрасневшийся от быстрой ходьбы, в укороченном кафтане с меховой оторочкой по вороту и заляпанных грязью ботфортах. Одной рукой он сжимал рукоять кинжала на поясе, а во второй подрагивала небольшая корзина, укрытая куском мешковины.
Пфальцграфиня вдохнула, задерживая дыхание и не мигая, уставилась на него. Глаза в глаза. Это намного сложнее, чем следить в кабинете из укрытия за ничего не подозревающим мужчиной. Наташе показалось, что он не дышит и его лицо медленно заливает мертвенная бледность.
Выпустив лукошко, граф рванул ворот кафтана, хватаясь за грудь. Качнулся.
Девушка подалась к нему, тут же отшатываясь, опуская глаза на перевёрнутую корзину. Из неё выпали цветы. Розы. Среди белых бутонов кровавыми пятнами путались алые соцветия. От их вида лицо залила краска. Стало душно. Она никогда не видела в его руках даров флоры. Увы, и на сей раз, они предназначались не ей.
От прострела в боку вздрогнула, прижимая ладонь к месту внезапной острой боли. Машинально выдавила из себя:
— Добрый день, господин граф.
Откуда-то сзади появилась Фиона, остановилась рядом, придерживая под локоть:
— Больно? Вам нужно сесть.
Сесть? Ноги не двигались. Наташа прислонилась к ней, хмурясь.
— Ты… — услышала глухое, едва слышное. Подняла на его сиятельство глаза, наполняющиеся слезами. — Таша… — Прочла по губам.
Все заготовленные слова и речи приказали долго жить. Голова гудела пустотой.
Нерешительно сделав два шага в её сторону, мужчина недоумённо остановился, бросив молниеносный взор в сторону метнувшейся к нему тени. Напрягся. Два охранника преградили путь.
Пфальцграфиня, ни живая, ни мёртвая, чувствуя, что становится трудно дышать, отвернулась к притихшей челяди. Она должна что-то им сказать, отпустить. Боже, как их много и они смотрят на них.
— Все можете быть свободны. — Не узнала голоса, глухого, непослушного. Обернулась к Герарду, заметив его замешательство. Похоже, сюрприз удался на славу. Только радости от этого не было.
— Таша… Всевышний… — казалось, он ничего не слышит. Дёрнулся уголок рта в робкой улыбке. Коснулся головы, ероша волосы, зарывая в них пальцы. — Ты жива… — Рука с побелевшими костяшками пальцев по-прежнему сжимала кинжал.
На них оглядывалась прислуга.
Стражники не спускали глаз с гостя, готовые по первому требованию хозяйки скрутить его.
— Господин граф, если вы пообещаете, что не причините мне вреда, я велю охране отойти, и мы пройдём в…
— Таша, о чём ты говоришь? Какого вреда? — снова качнулся в её сторону и снова был остановлен телохранителями.
К Наташе возвращалось самообладание. Герард выглядел неопасным и растерянным. Она надеялась, что её голос не дрожит от волнения. Выпавшие из корзины соцветия притягивали взгляд. Они для её сестры. Сердце рвалось из груди, а из глаз прорывались слёзы:
— Фиона, пожалуйста, собери цветы. — Глубоко вдохнула. Боль в боку отпускала, перетекая в область солнечного сплетения.
— Что здесь происходит? — Его сиятельство снова шагнул к ней, морщась от движения стражников, раздражаясь: — Вы можете мне объяснить, госпожа Вэлэри?
Вот! Граф фон Бригахбург стал похож на себя. Столбняк прошёл, в глазах зажёгся знакомый опасный огонёк, и он разгорался. Мужчина багровел.
Пфальцграфиня от его окрепшего голоса вмиг пришла в себя. Иллюзия рассеялась. А она уже готова была броситься ему на шею. Вместе с самообладанием возвращались разочарование, обида и злость, порождённая собственным недовольством. Следила за Фионой, аккуратно укладывающей розы:
— Эрмелинда и её экономка взяты под стражу, но вы можете навестить бывшую наследницу, — покосилась на корзину, перекочевавшую на край скамьи.
Остановившаяся работа в кухне и дребезжащий звук оброненной крышки, отвлёк её от гостя. Ощутив прилив сил, гаркнула от всей души:
— Лисбет! Вы хотите получить штраф за ротозейство?
Последовали охи-ахи, суета, грохот, окрики…
Наташа оглохла и, обернувшись к Герарду, натолкнулась на его прищуренный взор. Лицо сиятельного дрогнуло. Боль, тенью промелькнувшая на нём, тут же испарилась. Надетая маска скрыла эмоции. Твёрдо возвестил:
— Госпожа Вэлэри, нам необходимо объясниться.
Она медлила с ответом, сознавая, что не хочет оставаться с ним один на один. Свидетели их разговора ей так же не нужны.