— Я не знаю ответов на ваши вопросы, вернее, на те символы, которые вы сейчас разглядели, закрыв глаза. — призадумалась Нога. — С моими-то отшлифованными мыслями довольно просто жить. Я не люблю жаловаться и страдать за саму себя, я не требую от жизненной участи лишнего, а, значит, я тривиальна и не завистлива. Мне трудно самой для себя нафантазировать чего-нибудь сверхъестественного, поскольку вся моя жизнь окружена мастерски выполненными фантазиями. Вообразить что-либо яркое и симптоматично взрывоопасное у меня вряд ли получится… ну, разве что, извините, спьяну!.. разве что!..
«Спьяну? — вдруг призывно запершило у меня горле. — А недурно было бы сейчас выпить, очень кстати мне бы пришлась сейчас выпивка! напиться в стельку и броситься спать!.. так спать, чтоб не было страшно за то, что пропустишь начало собственной казни!..»
Какой ещё казни?..
— Памп-памп-пара! — пропела Нога и чашки заполнились обжигающе-золотистым чаем. — Подуйте, подуйте на чай! быстрее остынет!..
Я подул, прихлебнул с явной благожелательностью… И тут в дверь решительно застучали!
— Да это мои гости пришли! — обрадовалась Нога, призывая и меня к внезапному веселью. — Почти не запаздывают, что очень мило с их стороны!.. Сейчас, Филушка, вам станет очень интересно!! вас ждут незабываемые встречи!!
— До гости ли это? Что-то меня настораживает в этом требовательном стуке в дверь.
— Непременно, гости… кто же ещё?? — недоумевала Нога.
КАРАЧУН
— Очень странное поведение для гостей. — трусливо насторожился я. — Мне слышится, что за дверью будто переругиваются. Лишь отъявленным наглецам свойственно по ночам ходить, куда не просят, и ругаться.
— Ну, мало ли кому что свойственно… начнёшь ругаться, если в дом стучишь, когда в гости позвали, а тебе не отворяют! — и Нога забавными скачками поспешила к входной двери. — Будь любезна, дверца, отворись!.. Добро пожаловать, гости дорогие, угощение на столе…
И испуганно осеклась. В дом бесцеремонно завалился крупный ощетинившийся волк, пропуская за собой два десятка сородичей косматой и весьма потрёпанной выделки. Волки с насмешливым брюзжанием разошлись по комнате и заняли боевые позиции у двери и окна. Последним проковылял в дом щуплый заяц с всклокоченной шёрсткой, цвета неисправимо душноватой желтизны, и ошалело вытаращенными глазами.
— Мамочки! — ахнул я. — Именно эту напасть я и предвидел на протяжение всего вечера! Вот те самые волки, которые мечтают меня сожрать!.. Вот и этот чёртов заяц, который навёл их на мой след. А главаря зовут — Кулаков-Чудасов!! Я всех знаю.
Трусливая слабость растеклась по моему телу, пытаясь отыскать спасительного пристанища. Точнее сказать: душевной отверженности, когда чувство стыда стыдится своих физиологических проявлений, и с готовностью уступает место подленькому, рассчитанному на милость победителя, непротивлению… именно — подленькому, а не тому высшему космическому понятию непротивления, которому учат нас новозаветные персонажи, и которого нам не посчастливится извлечь для личного употребления, поскольку его быстро заест сумятица, сложенная из нелепой гордыни, обуянства и обманчивого честолюбия…
— А ведь точно Кулаков-Чудасов!! — узнала Нога вожака волчьей стаи. — Запустила козла в огород.
— Здравствуйте, голубки, как поживаете? — расплылся в прожорливой улыбке Кулаков-Чудасов и протянул мне лапу, якобы для рукопожатия, но тут же — не успел я и ухватиться за неё с каким-то болезненным отрешением — одёрнул назад. — Поймал леща?..
— Ай? — бесполезно задрыгал я в воздухе пустой ладошкой.
— Не ловится лещ-то, по нынешним временам, скользок сукин сын? — захихикал Кулаков-Чудасов.
Стая одобрительно заржала. Я промолчал.
— Здравствуй, Филушка!.. ведь тебя Филушкой зовут?.. ну, не можешь лещей ловить, так хоть головой кивни, что рад меня видеть, что давно мечтал познакомиться! — попросил Кулаков-Чудасов, слегка повиливая пыльным хвостом.
Стая столь же одобрительно загыгыкала. Честное слово, я дошёл до такой трусливой пакостности, что был готов кивнуть головой и загыгыкать вместе с волками, но голова оказалась сильней всего остального во мне, голова решительно не кивалась.
— Не обманул нас заяц Обшмыга. — весело взглянул волк на зайца, пожелавшего гордо приосаниться, но выглядевшего очень нелепо и изношено. — Говорит, самого настоящего человека в лесу увидел. Проследил, как он в домик Ноги постучался. Спрашивает у меня: можно ли в наше непростое время человеков жрать?.. А отчего же, говорю, нельзя?.. Они и сами себя пожирают тысячами, а нам — лесным хищникам — такое и по статусу положено.