Я встряхнул головой, прогоняя столь странное велеречивое мяуканье, и закончил рисовать.
— Пожалуйте, глянуть. — пододвинул я рисунок поближе к кукле Ляле. Поскольку именно от её поэтической натуры ожидал добрых и веских слов.
— Очень любопытно… — произнесла кукла и надолго замолчала.
— Ну как? — спросил я. — Нравится?.. Я всё понятно нарисовал?
— Это хвост, что ли? — ткнула пальцем в рисунок кукла Ляля.
— Я тут рисовал хвост. — заверил я. — Если голова спереди, то хвост получается сзади. Так, вроде, всегда должно быть.
— Далеко не всегда. — сказала Нога. — Видала я бобра, у которого голова была сзади, а хвост спереди. Хотя, он нахально утверждал, что у него всё наоборот.
— Наши грызуны известные нахалы. — подтвердила кукла Ляля. — Мне знакома белочка, которая утверждала, что у ней голова сверху, а хвост снизу, хотя я битый час ей доказывала, что это голова у ней спереди, а хвост сзади. Но с глупцами бессмысленно спорить.
— Разве не может так быть, чтоб то, что сверху и снизу, представлялось и тем, что спереди и сзади? — спросил я.
— Вы ещё, пожалуй, договоритесь о том, что то, что снаружи, может показаться тем, что внутри, и всё это будет спереди, сзади и сбоку припёка. — хихикнула кукла.
— Договоритесь до того, что внутренний зад равнозначен внешнему переду. — буркнула Нога.
— Что всё, что растёт спереди, никогда не поместится в то, что находится сзади. — ворчливо добавили Ослиные Уши.
Я окончательно запутался, и сообразил, что рисунок не совсем понравился моим новым знакомым. «Сами-то тоже… хер знает, где у них зад с передом!..» — сердито подумал я.
— Если вам не нравится такое изображение человеческого кота, то я могу другое нарисовать. Вот такое, например… — я быстренько начеркал ещё один рисунок.
— Странные зверюги. — после осторожной паузы высказались Ослиные Уши. — Держите их лучше при себе, в человеческих домах.
КОНФЛИКТЫ ИНТЕРЕСОВ
— Ну что же. — примирительно заговорила Нога. — Вот мы и познакомились, подружились. Мне кажется, все очень довольны друг-другом. Давайте теперь сядем за стол и примемся чаёвничать. Хотя, признаюсь честно, чай мне поднадоел. Я же не чайная бочка.
— И я не хочу чаю. — сказала кукла Ляля. — Я успела дома попить, поскольку подумала, что одну кружечку выпить можно, это не помешает выпить ещё одну в гостях. А сейчас чувствую, что не хочется снова чай пить. Одной кружки было достаточно. Если один раз выпьешь много и в другой раз выпьешь много, то получится небольшое излишество. Или что-то другое получится — кто его знает…
— Получится «два много». - сосчитали Ослиные Уши.
— Этого достаточно? — потребовала уточнить кукла Ляля.
— Этого очень прилично. Можно и одуреть.
— Неужели, вот так прямо взять и одуреть? — заволновалась кукла Ляля. — Такого быть не может.
— А вот вдруг, да может. — произнёс я. — Со мной что-то вроде одурения происходило недавно. Не то, что бы я жалуюсь, но всё-таки было неприятно. Странное это ощущение.
— Действительно, — тревожно призадумалась Нога. — что-то с чаепитиями в моём доме происходит диковинное. Не вписываются они в добрососедский гуманизм. Пора с этим делом завязывать.
— Что ты имеешь в виду, голубушка? — насторожились Ослиные Уши.
— Да вот, представь, неделю назад гостил у меня Кордицепс Однобокий. Пришёл, сел за стол, одним махом опорожнил кружку чая и заявил, что теперь хочет краковяк сплясать. Говорит: извини-подвинься, Нога, но ничего с собой поделать не могу, ноги так и просятся в пляс!..
— Станцевал? — спросила кукла.
— Да ещё чего не хватало. — фыркнула Нога. — Я его сразу из дома прогнала, говорю: иди пляши в другом месте, у меня санитаров рядом нет, никто тебе не поможет!.. Он вроде обиделся и ушёл.
— А ты тогда решила, что он просто одурел?..
— Просто или сложно — я не знаю. Но вспомнила, что ровно год назад, у меня случилась такая же история. Ну, не такая же, но похожая. Пришли ко мне в гости Куролес Ощипанный и психический медведь Корытов. Тоже оба чаю напились, музыку включили и взялись краковяк отплясывать. Я тогда ещё не знала, до чего такие танцы доводят, и не слишком противилась. Ну, а эти двое мне потолок в коридоре поломали и мизинец затоптали. Посуды перекокали — лучше и не вспоминать. Под конец психический медведь Корытов нечаянно пнул Куролеса в пузо, тот загнулся и долго о себе знать не подавал. Похоронить его собрались, да он поднялся с пола, осуждающе глянул на медведя и сказал: не друг ты мне, Корытов, и живи теперь с этим, как хочешь!.. И ушёл насовсем. Больше в гостях его не видела.