…всё выше и выше…
…выше и выше…
но почему-то с верёвкой на шее
НЕДОЛЮБИЛИ
Беседа между Ослиными Ушами и Ногой, повторюсь, была весьма странной. Ослиные Уши заметно нервничали, паясничали и принимались вести себя излишне грубо.
— Ты, дорогая наша милочка, ещё легко отделалась в тот раз. — припоминали Ослиные Уши какой-то случай, неприятный для Ноги. — Ты вовремя почуяла, что жареным запахло, и пошла на попятной!.. а Давай-Жуй с тобой бы управился в два счёта… он мужик лихой…
— Его зовут не Давай-Жуй, а Жуй-Давай. — подвыпивши сипела Нога. — А кто от кого ушёл на попятной — это ещё разобраться надо. Я, например, никуда не уходила.
— Статный мужчинка… Да разве точно его зовут Жуй-Давай, а не Давай-Жуй?
— Совершенно точно, не спорьте. Я с этим сорванцом с детства знакома.
— Да вам верить, конечно, себе дороже выйдет, но пусть будет Давай-Жуй… Всё-равно не запомню.
Ослиные Уши, не стесняясь вальяжной шатающейся нетрезвости, бродили по краю стола, останавливались перед спящим мной и убористо вздыхали, что-то тяжело обдумывая.
— Чего это наш Филушка так нализался?.. Вроде пил не больше всех.
— Устал просто. — сказала Нога. — Долго по лесу бродил, с Кулаковым-Чудасовым сцепился. Хорошо, я на помощь пришла, а так бы и помереть ему пришлось.
— Ах, с Кулаковым-Чудасовым… — тревожно кашлянули Ослиные Уши. — Знаем такого. Да разве он здесь бывал сегодня?..
— Бывал, конечно. — фыркнула Нога. — Припёрся со своей стаей, угрожал, сожрать всех хотел. Я, конечно, и позабыть-то обо всём этом давно позабыла, но честно скажу, что без моей помощи Филушке пришлось бы туго.
— Ну, ты, конечно, ещё та помощница. — поехидничали Ослиные Уши.
— А что такое?
— Да ничего такого, просто тебя Жуй-Давай мог бы запросто отлупить, у него руки на это дело сильно чесались, да вас друзья тогда обступили, принялись уговаривать, чтобы вы не ссорились. А ты воспользовалась хитрой минуткой и сбежала. Будь он Жуй-Давай или будь он Давай-Жуй, но ты стопроцентно его струсила и убежала. А что тут у вас с Кулаковым-Чудасовым произошло, это нам неведомо. Но наверняка ты тоже в трясучку впала и дёру дала.
— Да не было между нами никакой ссоры! И от дураков я сроду не бегала.
— Радость ты наша, одни мечтания у тебя в башке развиваются не в нужном направлении, элегии придуриваются… Слишком много ты уделяешь внимание внеличностной атмосфере, а за собой не следишь… сестрица твоя такая же чеканутая была, поверь нам на слово… а мы ещё помним, как ты со своей сестрицей по помойкам шлялась — вот уж когда элегиями не баловались ни ты, ни она. Забулдыги — одно слово.
— Не смейте говорить о мёртвых плохо.
— Да чего плохого-то?.. Ей надо было поменьше водки пить — сестрице-то твоей! — Ослиные Уши нарочно не расслышали протеста Ноги. — Это ты басенки рассказываешь про её удивительную смерть: мол, загадка сия покрыта таинством, и так далее и тому подобное… А нас сказками не охмуришь. Это ведь лично мы подмасливали следователя, взятку пытались дать, да только он честным оказался. «У вас, — говорит. — имеется подруга и претензия к её аресту, и мы вас отлично понимаем. Но у нас, — говорит. — местный глава муниципалитета заживо сожжён в собственном доме и прокурор. А сожгла их ваша Левая Нога, будучи в нетрезвом подпитии и имея конечную цель государственный переворот. Таких мы даже за взятки не отпускаем.»
— Вздор! сплошной вздор! — рассердилась Нога. — Она просто прикурила не там, где надо, и случайно дом подожгла. Её бы нужно судить по статье за убийство по неосторожности, а следователь-поганец присобачил госизмену с высшей мерой наказания.
— Вот-вот… называется: покурила в неположенном месте… Дура набитая.
— Попрошу вас не ругаться.
— Говорят, когда её на расстрел повели, она трижды поклонилась в разные стороны, перекрестилась и сказала: «Прости меня, народ лесной! Не оправдала твоих надежд и чаяний!..»
— Вы, Уши, выдумываете чепуху прямо на глазах и только для того, чтоб меня позлить. Как она могла перекреститься, если у ней рук отродясь не водилось?.. Я фактически выпимши сегодня, и меня позлить — сплошное удовольствие для вас. Чем вы и занимаетесь.
— И мы малость выпимши, но не хвастаемся. — Ослиные Уши назидательно пригубили из стаканчика. — Пожалуйста, ваше здоровье! мало покажется, так мы и ещё выпьем, пожалуйста! — Ослиные Уши опорожнили ещё один стаканчик и несколько секунд, изгоняя из себя настырную дурноту, переваривали выпитое. — Пожалуйста, нам для друзей ничего не жалко!.. Мы сами всегда гостей крепко привечаем, кормим и поим, у нас холодильник никогда пустым не бывает. Даже, помнится, в голодный год, гостей чем-нибудь прикармливали. Хотя бы порцией щавельку. Да у нас до сих пор тарелка с щавельком лежит в холодильнике на чёрный день. Пусть никогда никому не понадобится, но лежать будет.