- Гласиалаболас! Ты думаешь так, как я тебя и учил, тянешь время переговорами, когда не знаешь, на что решиться. Это меня радует, не зря ты мой лучший ученик, не зря! - я старался говорить размеренно и монотонно, добывая для своего маленького отряда лишние секунды, которые скоро будут совсем не лишними. Да и внимание Гласса нужно пока удерживать на себе.
- Но, Гласс, ещё я тебя учил никогда, ни в коем случае не считать противника глупее себя. И этот урок ты не усвоил! А жаль! Мы оба с тобой поняли, какую бабушку слышит моя дочь. Да, это Чёртова бабка, мать самого Сатаны. За последнюю тысячу лет Мари – третья или четвёртая, кто её слышит. И о каком бое ты мне сейчас говоришь? Да ты весь отряд готов лично утопить в святой воде, только чтобы Машке ничего не угрожало! За гибель Слышащей тебя казнят без суда. И мы оба это знаем!
- Знаем! – машинально согласился со мной скелет и начал качать головой вперёд, как собачка на торпеде моего служебного мерса. Гласс всегда так качает, когда думает что-то серьёзное, эту привычку бывшего подчинённого я помню отлично. Ужасно бесит! Но в этот миг мимо нас поплыли цветные руны, и я закричал, отвлекая внимание на себя и не давая возможности что-то приказать отряду:
- Гласиалаболас! Ты слышишь! На нашей стороне Чёртова бабка! И да исполнятся её слова!
Демон, игнорируя меня, повернулся вполоборота к отряду, и я понял, что надо действовать. Мой удар кулаком по побелевшему черепу собеседника разлетелся треском по чудом уцелевшим деревьям погоста и затих в осенней листве. Но тут же его сменил гром снимаемой печати, и сверху, из-за тёмных, как воды океана, облаков ему отозвался другой грохот, гром надвигающейся грозы. Я с трудом вырвал руку из пролома, и вслед за ней наружу выплыл чёрный дымок духа Гласиалаболаса. Могущественный Губернатор, правая рука фельдмаршала Ада, бесславно вернулся в пекло.
Глава 4
- За мной! – сквозь зубы рыкнул я Жене и Йосе, подхватил дочь на руки и рванул вглубь кладбища. Лишившись командира, стиратели предсказуемо затупили, и никто даже не попытался нас остановить. С этой особенностью демонов-солдат я очень долго пытался бороться, ещё будучи командиром первого отряда, но так ничего и не сумел придумать. Ребята способны вести бой сразу с несколькими противниками, могут одновременно управлять десятком одержимых, ориентируются в самом густом сражении, как в родной пещере, но если выбить командира, то бесстрашные воины становятся терракотовой армией. Я разыграл партию с одного кия и ударил в единственное слабое место отряда, а Гласиалаболас до последнего думал, что всё идёт по его сценарию. Единственное, чего я боялся тогда и сейчас - чтобы моя победа не оказалась частью чужой, более хитрой партии!
Я лавировал между могил, цеплялся одеждой за ощетинившиеся штырями оградки и уклонялся от распахнутых рук деревянных крестов. Это была самая старая часть кладбища, и к счастью, тут почти не было железных стел и гранитных надгробий. Но некоторые кресты всё же были освящены и при прикосновении обжигали мне руки. Впрочем, другие демоны от таких прикосновений могли сгореть и целиком, а я почему-то только обжигался. В молодости, когда я спрашивал у старейшин, почему так, они отвечали, что это дар самого сатаны, но говорили это так неуверенно, что за их ложь было стыдно мне.
Ярко-красное солнце раннего заката светило мне в глаза, слепило и мешало бежать. Нет, его свет для урождённого вампира вовсе не смертелен, но всё-таки и не так приятен, как для человека. А вот новообращнного может спалить в пепел за десять-двенадцать часов. Иногда мы с друзьями так развлекались, продавая бессмертие вампирской крови знатным дурачкам, а потом сжигая их на солнцепёке или загоняя вместо дичи на тренировках. А вот сейчас в роли дичи я сам и мои близкие.
И ещё этот малахольный Йося, слова которого пахнут ложью не меньше, чем лепет старейшин про дар Сатаны. Но почему-то я не чувствую от его вранья угрозы, хотя любой обман бывает опасен. Больше или меньше.
Деревья, что росли почти в каждой оградке, цеплялись за одежду и больно хлестали по лицу. Машка взвизгивала и хныкала, но в целом держалась молодцом. Я перемахивал препятствия, использовал памятники как трамплины и не заметил, как опасность пришла из-под земли. Жёлтая костлявая рука схватила меня за ногу в момент прыжка и резко потянула вниз, когда до забора оставалось не больше десяти шагов.