Я повторила то же самое и в следующий раз, и опять едва появилась кровь, меня отпустили. Боялись ли они, что своим самоубийством я сорву многолетнюю операцию? Возможно. Но я понимала, что как только двойник полностью адаптируется, я им буду не нужна. И до этого момента оставалось совсем недолго.
Битое стекло из моей ловушки все-таки убрали, но я находила гвозди, торчащие из стен, вырвавшиеся из матраса пружины, а потом просто стала носить с собой всегда коробку с лезвиями. Поэтому, когда меня в очередной раз изолировали, лезвия были при мне, и я резалась снова и снова.
Все ноги и руки у меня были в мелких порезах. Однажды мама это заметила и пришла в ужас. Она аж вся побелела. Потом, видно, совладала с собой, и долго со мной разговаривала. Не ругала, а именно разговаривала. А вечером еще и папа провел беседу.
Мне было жаль, что я их напугала, но вместе c тем, приятно получить столько внимания, стать антигероем дня.
На следующий день они пошли в школу поговорить с учителями, тем более моя подделка уже наделала делов: послала учительницу по физике.
Меня целых три дня не забирали. Видно, гадина проштрафилась.
А потом забрали и опять надолго. Но нервы уже были на пределе, я не могла находиться в этом склепе не минуты. Я достала лезвие и чиркнула по предплечью, не там, где режут вены, а с наружной стороны. Только на этот раз перестаралась — порез оказался слишком глубоким, кровища хлынула и не останавливалась. Я даже сама перепугалась.
Меня сразу выкинули домой.
Мама увидела меня в слезах и в крови.
— Дура! Дура чокнутая! — закричала она, за шиворот потащила меня в ванну, вылила полпузырька перекиси на порез и туго замотала бинтом.
«Мамочка, это ж я ради тебя, чтоб вернуться к тебе!» — хотелось мне крикнуть, но она бы не поняла.
Некоторое время мама металась по квартире сама не своя, бестолково переставляла и перекладывала вещи. Потом вдруг замерла на пороге моей комнаты.
— Я так больше не могу! — решительно объявила она.
Я услышала, что она звонит кому-то, договаривается. Спустя минуту мама снова появилась у меня в комнате.
— Так, у нас полчаса, чтобы добраться до психолога. Не успеем, не примут — все занято.
С целеустремленность и решимостью выпущенной стрелы она потащила меня и Васю к автобусу, мы проехали несколько остановок в мрачном молчании, вышли и начали метаться в поисках нужного адреса. Время безжалостно убегало.
Взмыленные, запыхавшиеся мы, наконец, завалились на прием. Ровно минута в минуту.
Психолог мне сразу понравилась. Это была немолодая женщина с мягкими округлыми чертами, ухоженная, спокойная. Голос у нее тоже был мягкий и спокойный. А в глазах я увидела искреннее желание понять и помочь.
Она осмотрела мой порез, и чуть наклонив голову набок, сказала маме:
— Вы ведь понимаете, что по инструкции я должна сообщить в психиатрический диспансер, и Дашу должны поставить на учет. Суицидальные попытки… Положить на обследование…
Мама вся напряглась. Психолог выпрямилась в кресле.
— Но я попробую поработать…
Сначала она беседовала со всеми нами, потом отдельно с мамой, потом со мной.
Я не хотела рассказывать о своей тайне, боялась, что она и правда отправит меня к психиатру. А там из меня сделают овощ, как любила пугать мама.
Психолог, Наталья Сергеевна, так ее звали, проводила тест за тестом: показывала разные картинки, цветные и черно-белые, просила нарисовать всякую ерунду, задавала вопросы. И вдруг сказала:
— Даша, ты словно сидишь в темнице за семью замками, смотришь на зарешеченное окно и ждешь, когда тебя вытащат.
У меня аж мурашки по телу побежали, как она попала в точку.
Наверное, я смотрела на нее как на Бога, потому что Наталья Сергеевна мягко улыбнулась и похлопала меня по руке.
— Мы выберемся, не переживай.
— Даша, очень светлая, замечательная девочка, — сказала она маме.
У мамы даже лицо вытянулось от удивления. Ведь это были ее собственные слова, когда она пыталась достучаться до меня, но то, что посторонний человек разглядел во мне тоже, что и самый близкий, казалось удивительным.
Я стала ходить к Наталье Сергеевне раз в неделю. Конечно, она была ни волшебница, ни экстрасенс, и чуда не произошло — я также попадала в ловушку, но в жизни появилось что-то светлое. Я с нетерпением и радостью ждала каждой встречи. Возможность выговориться, ощущение поддержки — вытащили меня из депрессии, а искренний интерес и уважение заставили взглянуть на себя по-новому. Я как будто стала сильнее, увереннее.